Общая рождественская лихорадка в его душе отозвалась тоской, какая случается в преддверии зимних праздников у всех одиноких людей, весь год гнавших мысли о своём одиночестве из головы.
— Останови здесь, — рассеянно приказал он, завидев невдалеке небольшой магазинчик, над входом в который висела вывеска: «Рождественская распродажа: Перчатки — Трости — Часы». Магазинчик, несмотря на традиционные зазывающие слова, явно был не из простых, и Реймонд подумал, что если уж не найдёт здесь подарка для семьи, которой у него нет, то, по крайней мере, сможет присмотреть что-нибудь эксклюзивное себе.
Реймонд любил перчатки, трости и часы. А также ладно скроенные жилеты и остроносые ботинки, натёртые до блеска — один из которых теперь опустился в вязкую жижу подтаявшего снега.
Поморщившись, Рей опустил следом и трость. Приподняв ногу, стёр носовым платком выступившие на ботинке белые разводы и, больше уже не обращая внимания на бытовую неустроенность местной жизни, решительно постукивая кончиком трости о тротуар, направился ко входу в магазин.
Отделов всего было три. Окинув беглым взглядом прилавок с часами, Реймонд пришёл к выводу, что ему нечего здесь ловить — из Швейцарии нашёлся всего один экземпляр, глаз Реймонда легко выхватил его из стройных рядов — и тут же разочарованно скользнул прочь: часы «Corum Admiral’s cup», в которых, как ему показалось, он разглядел кнопку для сплит-хронографа, оказались новой моделью — блики света сыграли с ним плохую шутку. Ещё двое часов, лежавших в самом углу, привлекли его внимание тем, что не походили более ни на что. Они явно были ручной работы, но на одних из них Реймонд заметил малюсенькую трещинку на стекле, а у других зазор между крышкой часового механизма и циферблатом позволял себя разглядеть — а значит, сами часы были слажены не очень хорошо.
Реймонд переместился к соседней полке и принялся изучать трости, которые вызвали у него куда больший интерес — но в то же время казались ему куда более бесполезными сами по себе, потому что, в отличие от часов, носить их можно было далеко не везде.
Он выудил из крепежей на стене одну, с набалдашником в виде львиной головы, и принялся разглядывать со всех сторон, когда вдруг услышал нежный голосок у своего правого плеча.
— Прошу прощения, сэр, вы не поможете мне?