Три минуты – и прощай Хайхилл, прощай Тренси, прощай, прежняя скучная жизнь!
Я вылетела на платформу перед маговозом, вытянутой пулей застывшим на рельсах. За головным составом сверкали на солнце семь новеньких обшитых металлом вагонов – пять общих и два первого класса. Купленные мною места были в четвертом… кажется.
Но не успела я подойти к первому вагону, как вдруг услышала высокий голос тетушки.
– Рианнон Эммелинн Фелтон! Что, во имя всех богов, ты здесь делаешь, да еще в таком непотребном виде?!
Я замерла под гневным взглядом эйры Марджери Клейтон, маминой двоюродной кузины. Тетушка стояла, грозно уперев руки в дородные бока, перекрывая путь к заветному вагону. Рядом с ней вытаращились на меня три ее сплетницы-подружки, а пятая – по-видимому, та, из-за кого эйра Марджери так некстати оказалась на перроне в самый неподходящий день и час – любопытно поглядывала со ступенек первого вагона. Позади, закрывая спинами поезд, толпились пассажиры и зеваки, с другой стороны высыпали со склада рабочие и возмущенные сотрудники вокзала.
Ситуация – хуже не придумаешь.
Я бросила быстрый взгляд на часы. Две минуты до отправления.
– Рианнон Эммелинн Фелтон, – повторила тетушка. – Что это такое ты удумала? И что с твоими волосами?
– Не… – рука сама собой дернулась наверх, приглаживая растрепавшиеся короткие пряди. Жалеть о потерянной шляпке было поздно – равно как об остриженных в бунтарском порыве волосах. Толстую косу, как символ борьбы с родительскими запретами и их нерушимыми представлениями о прекрасных добропорядочных южанках, давно и безнадежно отставшими от столичной моды, я положила в изголовье кровати рядом с письмом. – Не ваше дело.
В конце концов, мне уже восемнадцать. Я замужняя женщина. Никто не вправе мне указывать, что делать с волосами и жизнью.
Но у Марджери Клейтон, почтенной строгой эйры, всегда и во всем следовавшей традициям Тренси, конечно же, было другое мнение.
– Не дерзи старшим, девочка, – тетушка сделала шаг вперед, и я инстинктивно попятилась. – Будь уверена, я этого так не оставлю. Ты сейчас же отправишься со мной домой в Тренсдейл, где у нас будет долгий и серьезный разговор с твоими родителями.
– Нет.
– Нет? – угрожающе переспросила эйра. – Хочешь, чтобы наказание было еще суровее? Уж мы тебе подрежем крылышки, птичка. Выдадим замуж – и конец привольной жизни. Тем более, – тетушка понизила голос, чтобы не услышали подружки-сплетницы, – кто знает, чем ты тут занималась в городе одна, без надзора. Лучше не тянуть с браком, а то, чего доброго, позора не оберемся. И моим дочерям будущее испортишь своей придурью, не говоря уж о своих сестрах…