Но Тавьер не винил целителей. Лишь кивком поблагодарил за то, что они хотя бы попытались, и отпустил. Какой смысл обвинять тех, кто не сумел в своём искусстве сравняться с богами, если Ильнар точно знал, кто в этом виноват?
Он сам. Его люди проверяли ложу, его люди осматривали стадион, его люди отвечали за безопасность — а значит, именно он всё это допустил и повинен в том, что страну уже почти сутки лихорадит. И боги знают, сколько ещё понадобится времени и усилий, чтобы навести порядок!
Да плевать, что никто, кроме короля, не имел права садиться на трон, за это можно было лишиться головы, а недостаточно сильное нажатие не детонировало взрывчатку. Плевать, что магии в бомбе содержалось меньше, чем в самом кресле, и ни один человек просто не мог обнаружить её, не зная совершенно точно, что и где искать. Плевать, что обширная сеть осведомителей не донесла даже слухов о готовящемся покушении.
Безопасность короны — работа Тайной канцелярии, которая с треском провалилась. И меньшее, что мог Ильнар сейчас сделать для искупления собственной вины, это поймать преступника. И любой ценой сохранить подаренную богами надежду. Потому что даже думать о том, что было бы, погибни наследник тоже, Тавьер почти боялся.
Вчерашний день, начавшийся из-за подготовки праздника ещё до рассвета, никак не желал заканчиваться и отпускать Ильнара. Бессонная ночь туманила разум, навевала тоску и мрачные мысли о будущем. Главным образом, о том, что до следующей ночи ещё нужно дожить, и о том, что поспать, скорее всего, тоже не получится.
— Может, ты прекратишь маячить у окна и изображать идеальную мишень? — Насмешливый голос за спиной вывел Тавьера из глубокой задумчивости. — Нет, я понимаю, в сложившихся обстоятельствах это очень заманчиво — плюнуть на всё и удрать на свидание с Могильщиком. Но я ведь не поленюсь некроманта найти и испортить тебе счастливое посмертие!
— Направь своё остроумие в общественно полезное русло, — отозвался Ильнар, не оборачиваясь. Последний раз глубоко затянулся, выбросил окурок и, выпустив дым ноздрями, принялся в самом деле закрывать окно. Не из боязни покушения, кому он нужен, а просто из нелюбви к сквознякам.
Обернулся и, примостившись на подоконник, окинул взглядом свой кабинет и находящихся в нём людей. Пятеро, не считая Тавьера, усталых насторожённых мужчин разного возраста и насмерть перепуганная, бледная аж в зелень девчонка, судорожно прижимающая к груди объёмный белый свёрток.