Окунувшись в водоворот воспоминаний, я в деталях вспомнила тот вечер, когда мой мир перевернули с ног на голову.
Массивный дубовой стол, за которым собралась вся моя семья, включая старшего брата, а также наши гости – Рилан вир Эберг и его ненаглядный сын – Эмиль. От блюд густой шапкой расходился пар, поднимаясь к высокому потолку, но не достигал его. Я без особого энтузиазма ковырялась вилкой в своей тарелке, мучая несчастный кусок мяса. Нож же и вовсе сжимала так, что на ладони оставались красные следы.
Эмиля я за свою недолгую жизнь видела от силы раз двадцать и то больше мимолетно, на балах. Сейчас же он восседал напротив меня и беззаботно поглощал мясо, приготовленное по особому семейному рецепту. Впрочем, в этот вечер все чувствовали себя в своей тарелке, кроме меня, разумеется.
Отец вел неспешную беседу со своим лучшим другом, темой их разговоров всегда являлось земледелие. Будучи занятыми эльфами, они старались не задевать политических тем за столом. Подобных разговоров им хватало на службе.
Подобные вечера редкостью не были, но вот только своего сына лир Рилан взял с собой лишь во второй раз за последние несколько лет. Молодой квезитор был загружен работой и редко появлялся дома, из-за чего его покойная матушка часто бесновалась. Теперь же, после ухода лерин Эберг, некому шпынять молодого эльфа, а отцу попросту некогда да и незачем.
Когда ужин подошел к концу, наши родители ненадолго перебрались в отцовский кабинет. Я не знала, о чем они разговаривают за закрытыми дверьми, тогда не знала. Мне же отвели роль няньки для квезитора. Смешно. Восемнадцатилетняя эльфийка проводит экскурсию по дому для чиновника, который явно скучает. Но весело мне было недолго.
Возвращение родителей стало неожиданностью для меня. Обычно они засиживались в кабинете до самой ночи, расходясь уже после полуночи. Сегодня что-то пошло не так, и я сразу это почувствовала.
Позвав нас обратно за стол, где благодаря нашей феаре уже были разложены столовые приборы, мужчины странно переглянулись и воззрились на нас с Эмилем. Что примечательно, под их проникающим под кожу взглядом, стало не по себе только мне.
Мешая ложкой сахар в чае, что было совсем ни к чему, ибо он давно растворился, папа смотрел куда-то перед собой, нагоняя жути. Йонатан фер Эстесени делал так исключительно в те моменты, когда был зол на свою непутевую дочь. И сейчас мне нестерпимо захотелось удалиться с глаз его долой, ведь совсем недавно я умудрилась набедокурить на прогулке с мамиными подругами из высшей аристократии. Ситуацию замяли, но вот осадок остался.