«Посижу чуть-чуть, переведу дух и дальше пойду», — убеждала я себя, падая на покрытые белой «шубой» корни. Большие, извилистые… в них так легко задремать, чего делать никак нельзя.
Почему я не родилась волшебницей? Или хотя бы охотницей в семействе егеря. Да путь даже крестьянкой! Всяко лучше, чем леди, которая не знает, как разжечь костер без спичек и камней, из которых в теории, трением можно высечь искру. Чем мне сейчас помогут высокородное происхождение и холеные ручки? Да и от блестящего, по мнению отца, образования, в списке дисциплин которого не было выживания в лесу, тоже толку мало! Или все же есть? Я ведь умею танцевать! Надо срочно воскресить в памяти заученные на зубок па, чтобы хоть как-то согреться. Вот немножечко отдохну и спляшу на радость лесной живности. Посижу тут, повспоминаю уроки и…
Сцедив в озябшую ладошку зевок, я прикрыла глаза.
Некоторое время спустя…
Очнулась я, оттого что по мне кто-то прыгал. Кто-то большой и болтливый, с длинными лапами, которые наверняка оставят синяки на моей нежной коже.
Нежной, угу. Я у беса на рогах: в другом мире и в зимнем лесу… подумаешь, синяки?! Радоваться надо, что меня наконец нашли!
— Папа, папа, это ярнила? — вопило существо, вырвавшее меня из объятий смертельного сна. — Настоящая! Она дышит! И не кусается! — В голосе бесцеремонного создания послышался неподдельный восторг. — Можно я оставлю ее себе?! — выдало юное дарование с уже проклюнувшимися собственническими замашками.
Я даже глаза открыла, впечатленная перспективой.
«Писец», — беззвучно прошептала обветренными губами, имея в виду не только белого лиса, радостно скакавшего на моих коленях, но и ситуацию в целом.
Оно и понятно: раз животные говорящие мерещатся, значит, с головкой у меня совсем плохо — а это один из признаков скорой и неминуемой кончины от переохлаждения. Разве нет?
— Папа, она моргает! — продолжил отчет мой воображаемый друг, счастливо скалясь при этом.
Ресницы успели покрыться инеем, и потому казались ужасно тяжелыми. А может, и ледяной корочкой обросли, как знать. Вдруг я во сне оплакивала свою загубленную стараниями мачехи судьбу? Голова была ватной, будто меня дурман-травой опоили. Тело двигалось, но вяло. Я с трудом подняла руку, пытаясь поймать призрака. Призрак, как ни странно, поймался. За хвост! Большой, пушистый и длинный. Длиннее, чем у обычных лисов.