Рисовальщик закатил глаза и вытянул губы трубочкой, изо всех сил живописуя восторг. Я скрыла улыбку.
— Как же вы оказались в кибитке памяти? Да и Лурден находится довольно далеко от столицы Империи.
— Ах, это все моя неугомонная женушка, будь она здорова! Потянуло ее к приключениям на старости лет! Говорит – хочу посмотреть Империю, ну а раз ты рисуешь, купим кибитку памяти, чтобы не колесить зря! — с досадой крякнул мой собеседник. И слегка испуганно обернулся – не слышит ли упомянутая женушка.
Я рассмеялась, не выдержав. Старик тоже улыбнулся, демонстрируя беззубый рот.
— Хотя я не жалею. И правда, что сидеть на одном месте? Вот доедем до Грязного Моря и повернем обратно. Сколько мы мест повидали, моя дорогая! Да каких! Буквально неделю назад мы смотрели на Девичьи Косы – это изумительный водопад к северу от Лурдена. А уже завтра будем возле Драконьего Хвоста, вы видели эти горы? Ах, какая красота! Знаете, я ведь не просто так разъезжаю, а составляю иллюстрированный атлас империи! — старик гордо огладил куцую бороденку. — Настанет день, и все услышат о рисовальщике Мистреоли! Так вы будете заказывать второй портрет?
Я кивнула, слегка ошарашенная резким переходом.
— Да. Значит, способность заглядывать в воспоминания – это Дар Двери?
Рисовальщик кивнул, доставая новый лист.
— Думайте о своем любимом. Представляйте его как можно четче.
Любимом? Я хотела поправить, но не стала. Зачем что-то объяснять…
Прикрыла глаза и вспомнила Ржавчину. В тот день он был непривычно задумчив. Не зубоскалил, как обычно, не подначивал. Он сидел у окна столовой, уставившись на грязное стекло, словно желал что-то за ним рассмотреть. Хотя на что там было любоваться? Каменная стена соседнего здания, ветки засохшего клена – вот и вся картина. Уж точно не купол в Хранилище Благости…
Тогда тоже была осень, и жидкий свет лился на темно-рыжую голову Ржавчины, на его пухлые губы и ресницы, скрывающие карие глаза. Подчеркивал пятнышки веснушек, которые парень терпеть не мог, и высвечивал пробивающуюся на подбородке щетину. В тот день ему исполнилось семнадцать, и в моих глазах он был совсем взрослым.
Я помню, что сидела в углу столовой, украдкой глядя на парня. Мне хотелось, чтобы он улыбнулся и пошутил, мне всегда становилось легче, когда он так делал. Но Ржавчина молчал, кусал губы и смотрел на грязное стекло. А потом, словно почувствовав мой взгляд – повернулся, глянул на меня. И я вздрогнула. Столько звериной тоски было в том взгляде…