Он словно почувствовал в ней перемену и сам задвигался иначе, снизу вверх, теперь уже не вбивая в стену, а приподнимая вдоль нее. Член входил на всю длину влажным гладким поршнем и легко выскальзывал обратно, огромный и тяжелый.
– Да, вот так, – прошептала Кайлин, подхватывая бедрами этот ритм, – люби меня, Рогар. Забудь обо всем.
Она бездумно гладила ладонями его лоб и закрытые глаза, зарывалась пальцами в волосы. Их губы искали и находили друг друга уже в совершенно другом поцелуе. Нужда и потребность. Жажда и страсть. Он надавил ей на плечи, одновременно прижимаясь бедрами снизу, и Кайлин с громким всхлипыванием откинула голову, содрогаясь в этих сладких тисках и чувствуя, как внутрь нее прорывается его семя, очень глубоко, очень горячо, очень сильно. Рогар вжался лицом в ее грудь, мокрую и вздымающуюся.
– Еще, – попросила она и сжала мышцы, не желая выпускать ни капельки из себя, – дай мне еще. Так много, как только сможешь.
Он зарычал, вклиниваясь в нее сильнее, хотя оба понимали, что лишь пытаются поймать слабые отголоски того разрывающего на куски взрыва, который только что накрыл их. Внутри у Кайлин все горело, ее плоть была истерзана им, а сердце екнуло, когда она услышала тихий шепот:
– Мой рачонок… мой сладкий сон…
– Не оставляй меня, любимый, – глотая слезы, она вновь обвила руками его шею, нежно прижалась лицом к его грубой обветренной щеке, – не выходи из меня. Отнеси меня в постель.
Нетвердыми шагами, пошатываясь, удерживая ее на себе, дей послушно добрел до кровати и опустился на нее. Кайлин с сожалением ощутила, как его член выскользнул из нее, а в следующее мгновение услышала, как он дышит. Ровно и спокойно. Откинув голову на подушки и расслабившись. Она зажала обеими руками рот, чтобы заглушить рыдания и не разбудить его только-только наступивший сон. С трудом, хватаясь за столбики балдахина, поднялась с кровати. Ее бессмертный бог лежал, раскинувшись, на белых простынях, измазанный ее кровью, и безмятежно спал. Но что будет, когда он проснется?
Осознание навалилось на нее тяжелым плотным одеялом. Что стало бы с ним, если бы, очнувшись на утро, он бы обнаружил, что собственной рукой убил ее? Это окончательно бы его подкосило. Тот мужчина, который играл с ее ребенком на медвежьей шкуре у каминного огня, который хотел верить в лучшее или хотя бы убедить ее в этом… он так не походил на темный ночной силуэт, разговаривающий хриплым голосом о вещах, половину из которых Кайлин не понимала. О чем он говорил? Что за твари мучают его? Какого еще нападения он опасается и ждет? И что такое Надэра?!