И все же, ей было слегка не по себе: темно; сколько ещё нужно пройти — непонятно, судя по номерам — почти квартал, а по описанию — где-то рядом. К тому же она не знала, кого, собственно, ищет. Краем сознания отметила тёмный силуэт на крыльце пройденного дома; подсознание шепнуло: «Да», а номера домов говорили иное. Прошла, не замедляя шаг…
— Вы Лиля? — раздался голос сзади.
Она обернулась слишком резко, даже не вздрогнув нарочито, чтобы показалось, что не ожидала. Ну, что она может сделать с дурацким чутьём? — даже когда приказывает ему молчать (а иначе вся ее жизнь будет состоять из знаков, совпадений, ощущений и предвидения. А это порой страшно…)
— Я специально вышел встретить вас, здесь запутаться можно…
— Да… Здравствуйте! Максим? Да, я думала, еще далеко.
— Входите скорей. Очень холодно сегодня. Я целый час простоял на ветру, знакомый заговорил меня, ужас… Замерз как не знаю кто…
— А я еще не успела. Но мороз сильный, да…
Они исподтишка разглядывали друг друга. В общем-то, она обычная пациентка, «переданная» по знакомству. Сейчас Максим Леонидович принимал только таких: все пациенты были знакомыми родных, или родными знакомых. Но эта… Странно вышло, что до сих пор они не знали друг друга, — должны были бы, по всей логике… Она-то лет с пятнадцати знает всех тех… Сколько лет прошло? Двадцать пять? А ей тогда сколько? Двадцать семь, ну, тридцать…
Скромница. Юбочка в клеточку, бежевый свитерок «под горлышко», копна тёмных волос собрана в пуританскую «гульку». В глазах плещутся страх и надежда попеременно. Да… для нее он, наверное, кажется дедушкой. Как так могло выйти? Когда она сообщила, что ей сорок, он сделал вид, что не удивился. Да и привык уже, что теперь порой в сорок выглядят моложе двадцатилетних, или наоборот. Как женщины, так и мужчины. Всякое бывает. Но цифра не помогала. Она выглядела девочкой-леди: в меру модной, современной и равнодушной, хоть и напуганной диагнозом.
Она… думала, что он моложе, все-таки (хоть это и не имело значения). И намного круче. Что богат как Крез, раз имеет свою клинику; принимает, наверное, лишь элиту, а не такой плебс, как она: сапожки, купленные на распродаже, квартира-хрущоба, и далее по списку… И наверняка он ежегодно катается по заграницам, как все эти, частники. А она — нигде, ни разу… Оттого и не пошла знакомиться сколько-то там лет назад, когда общие друзья предлагали. «У бедных своя гордость» — казалось ей тогда.