– Ланко – брауни. Домашний дух госпожи. Семья Ланко предана Аластаирам-Нахширонам на протяжении пяти столетий. Ланко любит Аластаиров. Любит всех Нахширон! Молодая госпожа не должна его бояться!
До этого существо стояло спокойно, поэтому Лейла никак не ожидала, что в следующую секунду он снова бухнет на пол и продолжит самоистязательные упражнения.
– Ланко – плохой! Ланко – плохой! Ланко напугал молодую госпожу!
– Я же велела перестать!
Брауни покорно поднялся на коротенькие тонюсенькие ножки и стал отряхивать узловатые коленки.
– Так лучше, – удовлетворённо кивнула Лейла. – Сядь на стул.
– Ланко не может! – в ужасе всплеснул ручками домовик. – Сидеть в присутствии молодой хозяйки? Невозможно! Ланко не может!
– Чего Ланко не может, так это ослушаться моего прямого приказа. Я сказала – садись.
Понуро сгорбившись, брауни повиновался. Забавно было наблюдать за тем, как его ножки, не доставая до пола, болтались в воздухе.
– Ну, Ланко?
Лейла присела рядом. Губы её сами собой складывались в улыбку, и она ничего не могла с этим поделать – домовик забавлял. Казался ненастоящим, будто анимашка получила трехмерное изображение.
– Рассказывай, что велела передать госпожа Василиса?
– Письмо.
Конверт материализовался из воздуха, завис на секунду, дожидаясь, пока его подхватят.
– И вот эту странную трубочку.
Лейла вздрогнула, ощутив на коленях тяжесть подарка. Опустив глаза, обнаружила свой смартфон и очень обрадовалась.
– Ещё Ланко строго-настрого велено слушаться молодую хозяйку, исполнять все её желания. До самого вечера, пока не проснется госпожа Аластаир.
Брауни ссутулился, прижимая уши к лысому черепу и испуганно вращая глазами:
– Молодая хозяйка прикажет накрывать стол к обеду?
В огромных глазах сияла такая надежда, что Лейла незамедлительно кивнула:
– Конечно, накрывай. Я ужасно проголодалась. Слона бы съела.
Рот домовика растянулся от уха до уха в счастливой улыбке:
– Слушаюсь, моя госпожа! Если Ланко потребуется молодой хозяйке, ей следует только позвать его по имени, как он тут же будет рядом.
С негромким хлопком брауни исчез.
Лейла осталась с удивлением глядеть опустевший стул. Через пару секунд ей это надоело, и она, сломала ярко-алую восковую печать на листе бумаге, свернутом в письмо. Так письма отправляли в позапрошлом веке, но чужой дом – чужие правила.