Внимание горничной окончательно смутило меня. Приближавшийся ужин с супругом вызывал нервный трепет. Я наскоро ополоснулась, сменила платье, перебрала прическу, но все это нисколько не помогало отвлечься и успокоиться.
Скрипнула неплотно прикрытая дверь. В комнату серой тенью проскользнул Милорд-кот. Сверкнув желтыми глазищами, он подошел ко мне, потерся о лодыжки. Я села на кровать, похлопала по покрывалу рядом с собой, и зверь тут же запрыгнул ко мне, завозился, устраиваясь на коленях. Почесав кота за ухом, я услышала его довольное мурчание.
А в следующее мгновение ощутила легкое, едва заметное прикосновение к своему разуму. Отголоски чужих эмоций – недоверие, смешанное с робким любопытством – были похожи на слабое горное эхо.
Даррен. Сын лорда Кастанелло, спрятанный ото всех в маленьком домике на границе территории поместья из-за странных всплесков ментальной энергии и приступов, едва поддающихся контролю. Я почти ничего не знала ни о нем, ни о природе его болезни – лишь смутные разрозненные видения о человеке с красным перстнем и Руджеро Бренци, чье вмешательство в жизнь ребенка привело к катастрофе. Но мальчик дважды спасал меня, и меньшее, что я могла сделать – это помочь Майло вылечить сына.
И, тем не менее, бесплотное присутствие Даррена в моем разуме все еще приводило меня в замешательство. Я не знала, отчего возникал наш контакт, насколько прочной и глубокой была эта странная связь. Да и сам мальчик… он был сыном Майло, сыном моего супруга. Как я должна была вести себя с ним? Чем могла завоевать доверие десятилетнего ребенка с удивительными способностями, которых ни я, ни даже его отец до конца не понимали?
Каким-то образом он ощутил мою неуверенность. Контакт разорвался – Даррен словно бы отшатнулся от меня, отпрянул, расстроенный и обиженный моими сомнениями. Ощущение чужого присутствия в моем разуме пропало, и эта внезапная тишина и пустота напугала меня. Я потянулась за ускользающей нитью ментальной связи всем телом, стремясь ухватить ее, сохранить хрупкий мостик, перекинутый ко мне одиноким мальчиком.
– Даррен! – я вскрикнула, но этим только испугала урчащего на моих коленях Милорда-кота.
Зверь отпрыгнул в сторону и во все глаза уставился на меня. В его взгляде, неожиданно человеческом, чувствовался легкий укор. Я рассеянно погладила кота, извиняясь за резкий порыв, замерла, прислушиваясь ко внутренним ощущениям, и с радостью осознала, что все еще чувствовала незримое присутствие ребенка.