Невзрачный в отчаянии всхлипнул, по-женски заламывая руки, но не смея перебить.
— …Или накажу сам. Десять плетей и печать-обет впредь не красть. При условии, что Ханно скажет, кто велел ему взять перстень.
Лене показалось, что доброго дядюшку Берта сейчас хватит удар — он судорожно ловил ртом воздух, его впалые щеки шли пятнами. Кто знает, что такое в этом мире десять плетей: может, только кожу поцарапают, а может мясо сдерут до костей.
Нет, пожалуй, дядя всё-таки рад. Вон как кинулся к хозяину с благодарностями.
Рэйд отстранился.
— Не спеши, Берт. Так кто, Ханно?
— Никто! — выкрикнул парень. — Сам взял! А потому что глянулся!
Берт набросился на племянника чуть ли не с кулаками, требуя не дурить. А рэйд заметил холодно:
— Сам не скажешь, Лютен поможет.
Напарник рэйда сделал шаг вперёд. Вроде ничего страшного в нём не было, но рыжий Ханно вдруг отшатнулся и обмяк в руках мрачного Амбала.
— Чего вы, чего! — взвизгнул отчаянно. — На торжке он подошёл, сто таллов обещал. Золотом. За кольцо это… с цаплей.
— Как выглядел?
— Рыжий… не как я. Волосы красные такие. И борода… косматая. Сам рябой. Хромает вроде.
— Где ты должен был с ним встретиться?
— Нигде. Знаете дуб у старого пруда? Он велел кольцо в дупле оставить. И плата, мол, там будет.
— Сто таллов золотом — хорошие деньги, — заметил рэйд. — Зачем же ты за столовым серебром полез?
Паренёк вдруг смутился.
— А чего… Раз уж всё равно красть. Думал, прихвачу заодно.
— И попался, — констатировал рэйд. — Ладно, Берт. Забирай своего племянника, и чтобы я его больше не видел.
Важный Камзол пообещал распорядиться насчёт порки. Должно быть, десять плетей — это всё-таки нестрашно. Во всяком случае, дядюшка Берт был вне себя от счастья. Ханно повели к дверям.
— Лютен, — голос этого не выдавал, но Лене показалось, что рэйд недоволен. И разочарован. — Пошли людей, пусть последят за дубом. И печать поставь.
— Да, элдре, — отозвался черноволосый и вышел вслед за остальными.
Интересно, что значит это слово?
Высокие филенчатые двери закрылись. Рэйд остался один. Задумчиво прошёлся по кабинету. Остановился у большого письменного стола. Свет, льющийся из огромного окна с решётчатой раскладкой, очертил его тёмную подтянутую фигуру.
Вроде бы вменяемый человек. И меньше всего похож на раба. Который стал… рэйдом.