Елена глубоко затянулась и прикрыла глаза. Сначала это было просто развлечение, почти шутка.
Первыми были Виталик и Ирочка. Два голубка, влюбленные друг в друга еще со школы. В кругу друзей их отношения считались образцовыми, а за спиной люди удивлялись, как можно столько лет встречаться, даже жить вместе и все откладывать и откладывать свадьбу. Елена знала ответ, и он был прост: взаимной любви не существует. Из двоих один всегда любит меньше, или любит кого-то другого или не любит вообще.
Ирочка ждала, Виталик колебался, и потому Елена бросила на весы еще одну гирьку – Наташу. Достаточно было намекнуть сутулому ромео, что он нравится Ирочкиной двоюродной сестре, как пресная пастораль превратилась в романтическую драму. Результатом был грандиозный семейный скандал, бегство Ирочки в Питер, откуда она через год явилась с вполне полноценным мужем Артемом. Виталик неожиданно расстался с Наташей и пристроился на краю Ирочкиного семейного гнезда в качестве друга детства, а Елена назвала эту игру «подкидным дураком».
Потом был и покер и преферанс, но сейчас… сейчас ее ожидал новый уровень, настоящая игра. Мысленно Елена уже парила над шахматной доской, где ее пешка должна будет в конце концов сразить короля. Возможно, даже придется провести эту пешку в ферзи, но тем сокрушительнее будет поражение Виктора.
Елена допила вино и щелчком отправила в свободный полет окурок тонкой сигареты с ментолом. В конце концов, она заслужила небольшой реванш.
*
Было уже ближе к полуночи, когда Виктор вернулся в свою большую и гулкую от пустоты квартиру (называть ее домом он за девять лет так и не научился). Включать свет не требовалось, цепочка фонарей на набережной да огромная оранжевая луна за окном были достаточным освещением, чтобы подняться по лестнице на второй этаж. В спальне он повесил костюм на вешалку, но убрал не в гардероб, а на стойку для горничной, где уже ждали своего часа (в химчистку или в глажку) еще несколько почти таких же.
После душа в одном полотенце прошел к комоду, чтобы взять чистое белье, но открыл не тот ящик, где лежали его боксеры (одного цвета, одного размера, одного дизайнера, одной модели), а верхний, полный разноцветных трусиков, бюстгальтеров и ночных сорочек – голубых, цвета топленого молока и бледно-розовых. Взял один из шелковых лоскутков и поднес к лицу.