— Выводите, — сказал, когда Лин, отчаянно давя в себе раздражение, устроилась у его ног. — Медленно, по одному.
В следующий час она убедилась, что жители трущоб одинаковы во всех мирах. Оборванные, истощенные, опустившиеся. Нагло или трусливо заискивающие. Готовые умолять или вцепиться в глотку. Лица, лица, лица. Пальцы владыки отстукивали рваный ритм по подлокотнику. Иногда что-то спрашивал у очередного нелегала первый советник, выслушивал ответ и бросал почтительно ожидающему стражнику: «К остальным». Или: «Этого отдельно».
Лин уже почти поверила, что из Утеса здесь никого больше нет. Или погибли, или ее одну угораздило вместо склизких камней на дне водопада приземлиться в ином мире. Но очередной вошедший доказал: нет, не только она такая «везучая». А еще — что старший агент Линтариена не ошибается, беря след, и что есть в мире справедливость, хотя бы иногда. Узкое длинное лицо сынка Пузана украшал огромный, налившийся до густо-фиолетового цвета фингал, губы были разбиты, и самомнение, похоже, тоже разлетелось вдребезги. По крайней мере, он молчал и смотрел… с подобострастием? Недоумением? Скорее, просто жалобно, как побитый щенок.
Лин потянулась, повела плечами, слегка повернула голову, поймав взгляд владыки. Казалось, тот ждал любого знака, достаточно просто посмотреть. Но все-таки — приказ есть приказ — коснулась его руки самыми кончиками пальцев. Почти как ласка. Ну да, все правильно: анха заскучала и решила привлечь внимание.
Владыка склонился к ней, опустил ладонь на голову, прошелся пальцами по щеке — вот это была и правда ласка, спросил едва слышно, почти касаясь губами губ:
— Этот?
— Да, — выдохнула Лин — прямо в эти губы, и полыхнула смущением, отметив вдруг, насколько... не так это прозвучало. Не по-рабочему. Совсем не как «да, вон тот, который третий слева»...
Лицо владыки не изменилось, только едва заметно, на долю секунды сжались челюсти.
— Смотрим дальше, — сказал он и коснулся лба невесомым, почти отеческим поцелуем.
— Понял, — донеслось тоже тихое и отрывистое от Сардара.
Дальше прошло несколько незнакомых лиц, а потом Лин едва не упустила еще одного «своего». Сутулого полуседого клибу уже уводили, когда почудилось что-то в походке, фигуре, движении. Точно так же приволакивал ногу и дергал плечом Заир Кадим, он же Два-к-Дюжине, преуспевающий бизнесмен и содержатель подпольной арены и игорного дома в Верхнем городе, арестованный год назад за неуплату налогов и сбежавший из-под охраны. Точнее, сбежавший вместе с охраной — чего только не сделает хороший куш. Тогда, правда, был он роскошным и холеным, любимцем скучающих анх и кродахов с деловой хваткой. Узнать его в оборванце с пустым взглядом и в самом деле было сложно.