Нелли попыталась пошевелиться, но всё было тщетно. Хватка Ильи была крепкой и безжалостной.
- Не смей оправдываться, шл*ха! - он выкрутил ей руку, зажав между собой и стеной. - И что мне прикажешь делать с тобой и с ним? С тобой-то всё ясно: ты ведь моя жена, моя любимая собственность. А вот ему придётся объяснить, что чужую игрушку брать нельзя, за это наказывают. Ты ведь когда спала с ним, не думала, что он может лишиться, к примеру, своего... - в этот момент Илья ухмыльнулся, - «кобца».
Он швырнул Нелли на велюровый диван, стоящий в углу, а затем стал ходить по комнате, покусывая до красноты свои губы.
- Не трогай его! - взмолилась Нелли.
- Так всё-таки это правда? - Илья подошёл к ней, нагнулся на уровень её глаз и пристально посмотрел в лицо. - Я так и знал, что будешь защищать этого выродка. Не зря ты вашу фотографию хранила с той противно-слащавой надписью на её обороте. А, может быть, и ребёнок не мой, а!?
- У тебя нет совести, Илья! - подала голос Нелли. - Ты её давно потерял.
Он тяжело вздохнул и на мгновение замолчал, но потом медленно добавил, глядя не на неё, а куда-то вдаль:
- Ты была моей мечтой, ты была моей фантазией, ты была моим всем, и я так отчаянно хотел всё вернуть, я так хотел тебя удержать.
Нелли казалось, что она снова и снова проходит тысячи кругов ада, а доходя до конца, она начинает всё сначала, сгорая от неистовой, бесконечной меланхолии.
- Илья... - дрожащим от волнения голосом сказала она, но продолжить не смогла: слёзы, не переставая, лились из её глаз, в груди жгло, горло сдавил ком обиды и сожаления.
Это была безысходность. Она не видела выхода, она больше не знала, как ей всё повернуть в другое русло, как им простить и отпустить друг друга. Нелли оказалась опустошённой, ничего не чувствовала, кроме боли, потому что в её сердце не было любви, в нём не было ничего, кроме потрескавшихся осколков...
- Это нож в сердце... Я собственник, я ревнивец, и я просто сейчас готов рвать и метать! - обезумевший Илья встал, расстегнул ремень на своих брюках и рывком вытащил его из шлёвок. Нелли побелела от испуга, но он подошёл к бару, налил себе бокал виски, а ей принёс бокал белого вина.
- Ну?! Я требую объяснений! Я не буду трогать сейчас тебя. Не трясись, - благосклонно понизил тон он, всё ещё держа в руках жёсткий кожаный ремень.