– Я – нечисть, убивающая людей, – изумлённо напомнила Аня.
– И что? Будь ты той, о ком говорят, я уже трижды был бы мёртв. Кормил бы пескарей да уклеек. У тебя было более чем предостаточно возможности со мной расправиться. Но нет же, вот он я, сижу на берегу и разговариваю с той, которая, вроде как днём вообще выходить из воды не должна.
И переведя дух, уже спокойнее, но не отпуская Аниного запястья, продолжил:
– Ты показала мне правду, не стала таиться. И принять её было не просто. Но у меня получилось и, кажется, только потому, что я чувствую к тебе что-то большее, нежели дурман русалочьих чар. Эти чувства от меня не зависят, и я бы проклинал их, будь ты такой, как рассказывают, скорее всего. Но это – не ты. А ты, может, и русалка, но точно не такая, как остальные. Или я не прав?
Вопрос был риторическим, и Олег не поверил бы, даже если бы Аня заявила о его ошибочном суждении. Но вместо этого она неловко и несмело посмотрела ему в глаза. У Олега от этого сердце как будто остановилось, замер весь организм от мозга до самой мелкой клетки, боясь спугнуть глубокое очарование «речных» глаз.
– Ты не ошибся, – наконец ответила Аня. – Я за обе жизни свои никого не утопила. И даже не хотела. Но это не отменяет того, что мы разные. Слишком разные. И, – она замялась, подбирая слова, – для тебя лучше будет уйти и всё забыть.
Как будто бы это могло быть возможным. Олег едва не задохнулся от негодования и ещё крепче сжал Анино запястье, подсознательно опасаясь, что она может высвободиться и исчезнуть уже навсегда.
– А чем, ты думаешь, я три дня занимался? – прошептал он, потому что голос свело, и чтобы вернуть его пришлось прокашляться. – Ань, я пытался. Честно, пытался, потому что вся эта невидаль не по мне. Я в Деда Мороза даже не верил в детстве, я привык, что реально лишь то, что логично объясняется. А тут такое. Но я не могу забыть. Не получается. По своей воле или нет, но ты крепко засела во мне.
Олег нахмурился. Меньше всего ему хотелось произносить то, что он собирался, но без этого было нельзя. Иначе круг непонимания никогда бы не разомкнулся.
– Если хочешь, чтобы я ушёл, – закончил он строго, – прогони. Скажи мне это сейчас, в лицо, что не хочешь больше меня видеть, что я тебе не нужен со своими признаниями, и я обещаю – я уйду. Сегодня же уеду и мы больше никогда не встретимся.