Я застыла на коленях и вытянутых руках, опираясь на диван, глянула на стену и обнаружила, что на светлых обоях над кожаным элементом фильмов для взрослых было нарисовано фломастерами нечто очень цветное и экспрессивное. Машины проделки. Я склонила голову, пытаясь понять: это баба-яга или трактор?!
* * *
Большие электронные часы показывали полночь. Самое время превратиться в тыкву или снять, наконец, шерстяные штаны, от которых уже кожа чешется. Забивая сказкой о Колобке мысли о неприличном, прущие в голову, как бешеные кони, я поспешно нашла гардеробную, а в ней запечатанную футболку и тапочки. Выйдя, уставилась на установленный вместо кровати безразмерный плацдарм в спальне босса. Смятый, словно по покрывалу кто-то прыгал. И красивый, ледяной царевич вдруг представился мне не одетый... Дыхание спёрло, воображение вздыбилось. В животе стало горячо.
Я опомнилась, замахала на себя руками и, постыдно сбежав, постелила себе на диванчике в детской напротив Машиной кроватки. Малышка сладко спала.
Журя себя, напомнила, зачем я тут. Возможность пообщаться с ребёнком куда важнее! Для такой, как я, она вообще бесценна. Так что это мне надо шефу приплатить... Наверное.
Я легла, накрылась одеялом, вжала голову в плечи и призналась себе в очевидно-неприятном: мы думаем о том, что болит. А то, о чём подумала я, когда ко мне явился Андрей Викторович, вызывает вопрос: кто из нас самом деле озабоченный маньяк? Кажется, не он.
Внезапно в коридоре открылась дверь, кто-то осторожно вошёл и... уронил ключи.