— Что, блядь, тут творится? — Дар вынырнул из колючек справа и заковыристо выругался, отдирая от волос приставшую ветку.
Асир молча всунул ему в руки дальнострел. Знал, что если откроет рот, уже не сможет замолчать, и на эти вопли точно сбегутся все, у кого есть ноги.
Вдохнул, выдохнул и полез обратно. И кто только насажал эту гадость такими дикими кущами!
Кое-как справившись с приступом ярости, огляделся. Стражников уже не было, хоть у кого-то хватило мозгов не лезть куда не просят.
— Где Ваган?
— Пьяная драка в дворцовом квартале. Мне было ближе сюда.
— Найди Килима из оружейников, — сказал Асир сквозь зубы. — Это его товар. Приведешь ко мне. Остальное — сам знаешь.
— Сильно зацепило?
— Выживу. Но не благодаря вам, слепым безмозглым идиотам. Свали сейчас, просто свали от меня подальше.
Дар стиснул зубы, явно давясь руганью, и Асир, больше не глядя ни на него, ни по сторонам, пошел во дворец. Рука двигалась, но наливалась раздражающей тяжестью и жаром, с этим надо было разобраться поскорее, потому что ночь обещала быть долгой.
Килима привели, когда лекарь закончил обрабатывать рану и смешивал в графинах с вином снадобья — от боли, для восполнения потери крови и для лучшего сна, хотя сон этой ночью не грозил Асиру в любом случае.
— Он узнал дальнострел и помнит покупателя, — от порога сказал Дар. — Я уже отправил Вагана.
— Кто?
— Внук почтенного Джасима аль Данифа, Кадорим его звать, — с поклоном ответил мастер. — Юноша водил по ярмарке своих младших братьев. Сделал большую покупку, но дальнострел только один.
— Я рассчитываю на твое молчание, Килим, — сказал Асир. Дару хватило одного взгляда: тут же позвал стражу, кивнул:
— Проводите.
— Погоди, — остановил Асир. Достал кошелек с сотней золотых, подал мастеру.
— Премного благодарен, но доброе имя и верность владыке для старого Килима дороже золота. Я буду нем до тех пор, пока пески не примут мои старые кости.
Асир кивнул.
Килиму незачем было болтать. А денег с этой ярмарки он и так наверняка привезет немало. Умный пес не станет вцепляться в кормящую руку.
Едва исчез за дверью Килим, явился Фаиз. Асир усмехнулся: тайный советник казался единственным спокойным человеком в этом, как выразился бы Дар, блядском цирке. Только сжатые до белизны губы слишком многое говорили, даже если бы Асир не чуял не до конца приглушенный запах. Фаиз был в ярости.