ГЛАВА 2
Утро после праздника настало ближе к полудню. Может, остальной сераль и встал как обычно, Лин не знала. Сама она безобразно заспалась — не помешали ни голоса в общем зале, ни заглянувшая Хесса (та, правда, будить не стала и тихо вышла), ни смазка, которой, по ощущениям, стало больше, чем вчера.
На губах все еще ощущался вкус вина, винограда и владыки. На коже под кромкой халасана, который Лин так и не сняла, все еще чудилось осторожное, слегка щекотное прикосновение. В ушах звучал низкий, глубокий голос: «Ты пахнешь иначе». «Этого ты тоже не должна стыдиться». Откуда владыка взял, что Лин могла бы стыдиться поцелуя?
Это был хороший вечер. Несмотря на обжигающие и испепеляющие взгляды, чужие запахи, толпу и неизбежную неловкость. Лин хотела продлить ощущение спокойного счастья, но любая ночь рано или поздно заканчивается, даже если ухитришься растянуть ее до обеда.
Поднявшись, Лин пошла не сразу к умывальнику, как всегда, а впервые за все проведенное в серале время остановилась у зеркала. Смотреть на собственное привычное лицо было странно. Вчера смывала нарисованную красоту и не думала ни о чем, настолько глубоко погрузилась в счастливый транс. Проводила по губам смоченной в бальзаме губкой, а чудился поцелуй владыки. Заходилось сердце, между ног становилось горячо и влажно. Если бы он предложил вчера не дожидаться течки, пошла бы с ним с радостью. Но у него есть Лалия. Глупо ждать слишком многого.
И все-таки…
“Иногда это добавляет привлекательности”, — Лин задумчиво обвела пальцем мочку уха. “У тебя правда сочные, — коснулась губ. — И сейчас станут еще сочнее”. Вчера Лалия искренне хотела сделать Лин красивой. Скорее всего, ради владыки, но Лин все равно была благодарна. Она не знала и даже в самых смелых мечтах не думала, что может быть такой.
И волосы. Владыка любит волосы. “Во многих смыслах”, — сказала Лалия, интересно, о чем это? А мастер так выразительно смотрел вчера, будто своей короткой стрижкой она оскорбила его чувство прекрасного и профессиональную гордость. Не из-за того, что короткие волосы — признак трущобных или психичек, как не уставали напоминать многие в серале. А потому что “длинные вам будут больше к лицу” и “грешно обстригать такое богатство”.
Лин сняла перед сном заколки и шпильки, но ее прическа все еще не стала прежней. Даже за ночь волосы почти не растрепались, легли гладко после нескольких движений расческой.