— На нем была стеганная темная куртка, кажется, из шерсти, но могу ошибаться. Рукава коротковатые не по размеру, а на правом – так и вообще белая заплатка, приметана белыми нитями.
— Белыми говоришь? — уточнил стражник. — А лицо? — Я развела руками. — Не помнишь. Ладно. Теперь пропажу описывай.
Вот на этот пункт я не пожалела ни сил, ни терпения. Про каждый стежок вспомнила. И даже про одну маленькую деталь, которую я бы хотела сохранить в тайне, но раз такое дело… Я, когда шила его, под подклад у меня медная монетка случайно попала. Не хорошо, конечно, но я уже решила оставить все как есть. Никто же не заметит? А после конкурса, я бы обязательно все переделала бы.
— Готово? — спросил меня солдат, когда я поставила под текстом подпись. — Хорошо. Заявление я принял. В течение трех дней мы его рассмотрим. И…
— Погодите, какие три дня? — перебила я мужчину. — У меня конкурс послезавтра!
Солдат погладил подбородок и приписал внизу листа, под текстом моего заявления: «Срочность».
— Извини, больше сделать ничего не смогу. Ответ по адресу придет. Ждите.
— И что же мне теперь делать? Домой возвращаться? Замуж выходить? — спросила я, в конец растерявшись.
— А чем тебя замужество не устраивает? — хмыкнул мужчина, ставя на листок печать.
Я пожала плечами. Как объяснить человеку, что ни папа, ни Степа не разрешат мне иметь мастерскую, и, тем более, работать в ней.
Поняв, что спорить бесполезно, я поблагодарила стражника и вышла на улицы пробудившегося города.
«Ладно, — успокаивала саму себя, — в конце концов, не все так и страшно. Бандит мог бы и убить, а так, подумаешь, платье украл».
Платье… Я вновь разрыдалась. Но разве можно помочь слезами горю? Я собралась с силами, взяла себя в руки и успокоилась. Что ж, видимо, судьба мне стать женой Степы и вышивать самые красивые рубахи, да наволочки в округе. И ничего в этом плохого нет. А мечта… великовозрастная баба я уже, чтобы мечты осуществлять! Пора бы остепениться и угомониться.
— Только давай перекусим? — предложила лошадке. — А то всю ночь скакали. Устали обе.
Я выбрала ближайшую закусочную, привязала Ночку и заказала сена для неё, омлет и чай — для себя. М-да, недолгим был мой побег. Погуляла на свободе и хватит. От папеньки, конечно, достанется знатно: опозорила и его, и себя, и жениха. Сейчас, наверное, все — от мала до велика, мой поступок обсуждают.