Он смотрел на нее… так… непередаваемо нежно, что Альке сию же минуту захотелось отбросить все приличия, повиснуть на шее у Мариуса, а потом уединиться где-нибудь, чтобы подарить ему как минимум тысячу поцелуев. Именно такие чувства он и вызывал у нее , и казался – нет, был! – самым красивым мужчиной из всех, кто когда-либо ходили по этой земле.
«Мой, - мелькнула внезапная мысль, - просто он – мой, и поэтому мы так близки…»
И тут же словно холодком потянуло: близки ли?..
Эх, знать бы, что у него на уме… Все равно ведь поступит так, как сочтет нужным. А она – ну, просто жена. Даже не жена еще, любовница, вот как это называется.
Впрочем, Алька не собиралась портить себе настроение, и потому с высоко поднятой головой и подпрыгивающим от ответного взгляда Мариуса сердцем вошла в магазин. Обернулась в окно – Тиб шел с Мариусом за руку, весело подпрыгивая, задрав лицо вверх. Кажется, они о чем-то разговаривали…
Алька с умилением вздохнула и повернулась к своим подопечным. Телора взирала на нее с благоговением, Лива – с интересом. Пушистик на ее плече замер, моргая большими блестящими глазищами. Хвост с пушной кисточкой на конце выписывал восьмерки.
…Потом они с пользой провели те самые два часа, что отвел им Мариус.
В результате Алька устала, как будто только что перемыла всю посуду из серванта, но зато Лива была одета, тепло и хорошо, и Телора обзавелась приличным платьем, приятного шоколадного цвета в мелкий белый горошек. Поверх был наброшен редингот в тон. И обувь купили на зиму. Ну, и пакетов с нижним бельем никто не отменял.
Мариус пришел чуть раньше, осторожно заглянул в магазин, затем, поняв, что покупки завершены, расплатился. Телора все порывалась незаметно опуститься на колени, но Мариус, заметив это, сердито фыркнул и тем самым пресек все попытки.
И они, забравшись в экипаж, отправились дальше, в парк.
Центральный парк Эрифреи, рассказывал Мариус, был разбит неподалеку от дворцовой площади, и само его существование, как ни странно, вызывало недовольство многих ниатов королевского двора. Вернее, как раз странного в этом ничего не было: при дороговизне земли в Эрифрее оставлять такой участок под парк казалось кощунством. Желающих отхватить от парка кусок земли тоже было предостаточно, однако все они обламывали зубы о закон, изданный одним из первых королей Земель Порядка – и парк продолжал радовать эрифрейцев тенью и живой прохладой большого пруда.