- Но тут же… - запнулась, словно зачарованная, разглядывая пуговицы на его рубашке, - мы же не дома!
Посмотрела в карие глаза, где на самом донышке – вишневый ликер, хмельной и сладкий – и поняла, что пропала.
Она всегда пропадала. Наверное, с самого начала, когда поняла, что пахнет от Мариуса домом, кофе, старыми книгами, когда впервые посмотрела в глаза. И никто так и не объяснил ей, что это за наваждение такое, терять волю от одного только взгляда мужчины.
- Ну и что, что не дома? – преодолев ее вялое сопротивление, Мариус притянул ее ближе к себе, - а как ты думаешь, птичка, почему здесь есть отдельные залы, м?
Внезапно он отобрал у нее коробку с конфетами, поставил на стол. А еще через мгновение Алька оказалась притиснутой к бревенчатой стене, так крепко, что не освободиться.
- Моя маленькая, - пробормотал Мариус, приподнимая ее лицо за подбородок, - я только о тебе и думаю. Что ты со мной сделала? А ведь я должен теперь думать о многом… слишком о многом… И, к сожалению, не о тебе.
Алька сделала еще одну попытку вырваться, но ее сопротивление тут же было подавлено. Мариус без усилий перехватил ее запястья, завел за голову и прижал к стене.
- Сопротивляешься? – промурлыкал на ухо, прикусывая мочку, - ты согласилась стать моей женой, а жене следует слушаться своего мужа. Привыкай.