Бурча себе под нос что-то о долбанутых укуренных придурках, Степаныч потопал в рабочий кабинет. Надя осторожно потрогала пальчиком комок грязи. Почему-то ей совсем не хотелось его выбрасывать. Не может комок противной грязи сыпать сиреневыми искорками и приятно греть руку! Положив неизвестный объект в пустой файл вместо пакета, девушка спрятала его в нижний ящик стола, чтобы хорошенько осмотреть после рабочего дня. А шоколадку распечатала и положила на краю стола. Пусть любой желающий угостится! Правда, для мамы кусочек отломила, завернула в салфетку и убрала в сумочку. Вдруг ей интересно попробовать будет?
Едва спрятала загадочный заграничный презент, забулькал селектор и посыпались привычные задания от Степаныча: соедини, распечатай, вызови на ковер и так далее и тому подобное…
Серый комок грязи ни сразу, ни потом на помойку так и не отправился. Надя привычно проигнорировала ложное указание шефа. Файл со странной зарубежной грязью пролежал в ящике все семь часов. Девушка дождалась конца рабочего дня, когда семейный народ разбежался по магазинам и домам, а молодежь гулять, ловя последние теплые деньки. Тогда-то чудачка и приступила к реализации задуманного. Засохшую корку грязи Надюшка раздолбила молотком из подсобки на старом рекламном проспекте прямо на полу за своим креслом. Корка раскололась, как скорлупа ореха, выпуская странное содержимое. Его девушка осторожно отмыла в раковине под теплой водой.
Теперь Надежда сидела за столом вместо того, чтобы ужинать дома с мамой, и крутила в пальцах теплый, приятный на ощупь предмет. Для нее он мягко переливался фиолетовым. Для все остальных, как давно уже привыкла Надя, безделушка, скорее всего, ничем от заурядной поделки не отличалась. Обычная побрякушка, каких в любом сувенирном магазинчике масса.
В вечерней тишине приемной девушка любовалась подвеской из темного металла. Кинжал, прялка или большая игла – непонятно, что именно, вплавленная в солнце с танцующими протуберанцами лучей. Эти символы были сплетены воедино столь органично и перетекали один в другой, что невозможно было представить украшение вне этой целостности.
Теплый, светящийся металл, слишком тяжелый для серебра, уютно лежал на ладони, его пребывание в пальцах казалось удивительно уместным и правильным. А еще более правильным, как ощутила Надежда, стало бы другое. Девушка расстегнула цепочку с черепашкой из серого кошачьего глаза и прицепила на нее «солнечное веретено-иглу». Тяжелое украшение легло на грудь, принося чудесное умиротворение. Рядом или где-то в невообразимом далеко раздался умиротворенный удивительно разноголосый вздох, слившийся со вздохом Нади.