Настроение было плохим, но уснула я быстро, никаких снов я не увидела, тьма и беспамятство. Зато проснулась я очень рано: за окнами было серое небо. Я скользнула в ванную, смыла дорожную пыль, и была награждена шальным восхищением в серых глазах Рэя. Видно, они не сказали ему самого страшного. Или он всё знал, но не испугался?
Я никогда этого не делала, но сейчас увлеклась и пролезла юркой змеёй в его мысли. Это было невыразимо приятно. Он думал обо мне: «Какая девушка красивая… Глаза прекрасные, душа чистая отражается, румянец нежный, волосы золотые. Дитя… он сказал: «крылья» … она ангел, а я! Чудовище!»
Черная волна его отчаяния вытолкнула меня из его сознания. Его глаза потухли, стали темнее, почернели, как мокрый асфальт под дождем. Но я своенравно потянулась к нему, пришлось встать на цыпочки, чтоб неловко поцеловать, я хотела в губы, но он чуть отстранился, и я попала губами в подбородок.
- Ева, я не могу, не должен, - криво усмехнулся он и отодвинулся, да так резко, что я чуть не упала, потеряв равновесие.
Я заплакала, как голодный ребенок, у которого отобрали последний кусок хлеба, ну, то есть мяса, конечно.
Рэй, жалко улыбаясь, шептал что-то успокаивающее, но я не слышала его слов. Прибежал заспанный лохматый Герка, из-за его худого плеча выглянул хмурый Нельсон.
- Рэй, я же тебе сказал, будь осторожней, не обижай её, она ребенок еще, хоть может показаться взрослой, - буркнул Нельсон.
Он достал чистый платок, наверно, в куртке священника завалялся, и терпеливо вытер мои глаза, щеки и нос, но слезы побежали снова.
- Успокоительное у тебя есть? – затряс за плечо замершего Рэя Герка.
- Нету, - отмер красавец, - но чая можно с мятой заварить.
В следующие полчаса они поили меня чаем, кормили вареньем, Рэй принес свежие булочки из магазинчика в этом же доме. Но я была безутешна. Какие они глупые! Разве разбитое сердце можно вылечить чашкой чая, пусть даже и с клубничным вареньем?! Алой липкой гадостью на самом деле, только чуть получше йогурта.
«Что я сделала не так? Почему он шарахнулся от меня? Я же ему понравилась. А я и вовсе в него… влюбилась! Позволила себе невиданную глупость и слабость - влюбиться… дур-р-ра…», - шептала я сквозь некрасивое бульканье и горькие всхлипы.