Мария с неохотой оставила спасительницу-Прошку на попечении тёти Вали - она думала, что лучше бы пока забрать котофеишну к себе, но ей было неудобно перед Бердянским, да и консьержка наверняка заартачится...
Теперь следовало бы вспомнить о том, что её ждёт работа, и, если она не явится, хотя бы с опозданием, Вишняускас её в лучшем случае оштрафует, а в худшем -укажет на дверь. Мария собралась попрощаться с Павлом и получить заверения, что дальше он справится сам, сможет доехать до больницы и уже там спокойно позаботится о друге. Но… это оказалось не так-то просто сделать. Сердце сжималось от жалости, стоило взгляду упасть на сосредоточенное бледное лицо и покрасневшие глаза Бердянского. Он крепился, но с ним явно было не всё в порядке.
“Переживает за Андрея… а может, вспоминает, как с ним всё было тогда…” - подумала она мельком, и, когда он, остановившись у тёмно-синей “ауди”, вдруг спросил:
- Ты со мной? - ответила:
- Да, конечно. Едем.
- Садись. - он распахнул перед ней переднюю дверцу, кинул сумку на заднее сиденье и, сев за руль, вновь замер, как перепуганный зверь, пойманный в капкан. Кое-как совладав с нервами, завёл машину и так резко рванул с места, что Марию вдавило в спинку сиденья...
Пока выруливали из переулка на набережную и оттуда разворачивались под мостом на Якиманку, он молчал, но на первом же светофоре вдруг повернулся к ней и, испытующе глядя в глаза, спросил:
- Ты что, правда где-то рядом живёшь?
- Да, через два дома… А что?
- Да нет, так… ничего… просто странно это как-то…
- Ничего странного. Мы вчера с ним в магазине столкнулись, и он меня провожать пошел, а заодно показал, где живёт, и с Прошкой познакомил. А когда я сегодня на работу спешила, его кошка ко мне прямо из окна бросилась.
- Чего?..
- Честное слово. Увидела меня, выпрыгнула… ну и… вот, спасла своего хозяина, выходит…
- Чёрт знает что… Мистика какая-то… - он в сомнении покачал головой, шумно выдохнул, снова втопил педаль газа в пол, и машина рванула по Якиманке, то и дело подрезая новенькие иномарки - риск столкновения был вовсе не иллюзорным.
Мария не выдержала:
- Тише ты, Спиди-гонщик!.. Или сам на тот свет торопишься?.. Разобьемся же к…! - крепкое словцо удержалось на губах, но Мария надеялась, что Павел понял.
“Абсолютно без башки мужик…” - хуже всего, что в глубине души ей это даже нравилось. Он весь - от прически до пяток - нравился Марии куда больше, чем позволительно для “приличной женщины”, и в замкнутом пространстве машины, где пахло его сигаретами и отличным французским одеколоном, ситуация быстро стала критической.