За нас прежних, уничтоженных много лет назад. Я ждала. Обхватив мою шею обеими ладонями еще крепче, Денис огладил кожу большими пальцами, провел вверх, вниз, нажал сильнее, еще… Еще. Дышать стало трудно, руки сами собой потянулись к его ладоням в порыве остановить, но я опустила их, сжала в кулаки. Это его шанс расквитаться со мной, наконец-то покончить с этим обоюдным безумием, которое неминуемо возвращало нас друг к другу даже сквозь непреодолимые препятствия, запятнанную память и время, не способное ее искоренить.
Ни на мгновение не прерывая зрительного контакта с моими закатывающимися глазами, он сдавил сильнее, на полном серьезе собираясь убить здесь и сейчас, в этой чертовой уборной популярного ресторана, откуда мой труп стараниями его любезного приятеля способен испариться бесследно, а я… я позволяла ему продолжать. Не сопротивлялась, не пыталась расцепить его жесткие пальцы. Я была готова, я… Боже, я словно сошла с ума.
Мой взгляд, поплывший, расфокусированный, уперся в темный потолок уборной, и в тот момент, когда я готова была потерять сознание, снова услышала тихий голос брата:
- Как же ты меня бесишь, Лера… - вполголоса прорычал Ден сквозь плотно сомкнутые челюсти, не обращая внимания на то, что я уже почти повисла в его руках, бесцельно хватая сухими губами несуществующий воздух. – Ты такая… Дрянь, сущая лицемерная дрянь, которая заслуживает быть растоптанной. За все. Моя дрянь… Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу больше, чем кого бы то ни было в этой жизни…
И вдруг резко разжал ладони вокруг моего горла, возвращая мне способность дышать. Мои ноги подкосились, и я бы непременно осела на плиточный пол, но Денис подхватил меня, одной рукой удержав за талию. Не глядя на него, я судорожно вбирала в себя воздух, не в силах насытиться им, не обращая внимания ни на руки Басманова, ни на то, что он вновь слишком близко, но Денис внезапно встряхнул меня, прислонив к искусственному камню за моей спиной, свободной ладонью потянул вниз мои волосы, вынуждая запрокинуть лицо, и, не давая мне отдышаться как следует, с яростью впился губами в мои губы неистовым поцелуем, напрочь выбившим почву из-под моих слабых ног. Забрасывая руку ему на шею, я ничего не понимала, не отдавала отчета собственным действиям, вцепляясь в него, когда мои пальцы взъерошили его темные волосы, зарываясь в них, когда слишком включилась, с жаром ответив на его поцелуй, сумасшедший, нелогичный, неправильный как все то, что касалось только нас двоих…