- Я только что из Колледжа Святой Маргариты, мисс Кармайкл.
Элинор не донесла чашку до рта. Спросила, пусть того и не желала, грубовато:
- Что вам там понадобилось?
Что-то темное всплыло из глубин памяти. Не картинка, не полноценное воспоминание, но лишь образ. Тень. Звук, терзающий нервы. Элинор плохо помнила все, что происходило с ней в годы, предшествовавшие спиритическому сеансу. Обычно она находила этому простое объяснение: ее потрясение на том нелепом сеансе было слишком велико, довело ее до истерии, и потому вся прежняя жизнь забылась. Сейчас она подумала: а что, если и ДО сеанса с ней происходило что-то необычное?
- Помните что-то из своих школьных лет? - поинтересовался Грегори Гамильтон. Вопрос звучал обманчиво невинно. - Что-нибудь забавное?
- Нет, мистер Гамильтон, - ответила Элинор и все-таки сделала глоток.
- Вы были послушным ребенком или непоседливым?
- Я плохо помню свое детство, - покачала головой Элинор.
- Потому что тогда произошло что-то плохое?
Элинор облизнула губы.
- Это потому, что в год окончания школы вы попали в лечебницу?
- Вы опять копались в моем прошлом? - тихо спросила Элинор.
Этого следовало ожидать. Гамильтонов не могло не заинтересовать ее прошлое. Неприятное прошлое. Темное. Оно должно было всплывать всякий раз, когда Элинор нанималась на работу, и отпугивать потенциальных работодателей. Кому нужна гувернантка, побывавшая в лечебнице для душевнобольных? Для обывателей, тем более когда они — родители, — нет особенной разницы между безумием и легким помрачением рассудка; между истерией и истерикой. Ей удалось ценой неимоверных усилий уговорить хозяйку агентства утаить эти позорные сведения от нанимателей, и та пожалела бедную сиротку. Но Грегори Гамильтон добрался до ее тайн, а затем и копнул глубже, в темноту, которая даже для Элинор была сейчас загадкой.
Потом она сообразила:
- Вы считаете, Дженет Шарп права? Считаете, это я повинна в исчезновении миссис Гамильтон? Считаете, я опасна?
Вспомнились уверения Дамиана. Он никому не позволит причинить ей вред, даже собственной родне. Даже брату, наверное. Из головы не выходила ужасная мысль: а что, если это правда? Если она и в самом деле опасна? Если права Федора Крушенк, и на ней лежит печать смерти? Если права Дженет Шарп, и она врата, якорь, еще какая-нибудь смертельно опасная штука? Этих «если» немало поднакопилось за последние дни.