Такой вариант будет для них более приемлемым и сподручным, нежели мое прямое устранение, лишение меня самого дорогого — жизни. Это не то, о чем я могла мечтать и желать все эти долгие годы. Голова начала медленно тяжелеть, и перед глазами все поплыло. Я словно погружалась в какой-то странный транс, из которого не было выхода.
Голова тяжелела и наполнялась непонятным дурманом, который туманил своими щупальцами сознание. Он липкой пленкой оседал на мне, поглощая весь свет, который еще мог сохраниться в моей израненной и покалеченной душе. Трагедии никого не оставляют равнодушными, даже самые сильные ломаются под ними. А что уж говорить про крошечную девочку, которая и так не жила, а существовала почти тринадцать лет, пока ее не выкупили из детского дома, в котором она должна была сгнить.
Наверное, так странно осуществляется моя мечта, и я медленно умираю, стремясь по тоннелю за собственной госпожой, которой готова служить хоть до скончания веков. И это не праздное желание, это моя светлая и непоколебимая мечта. Мечта и вера в будущее, в такое необъятное и ласковое, которому больше не суждено наступить.
Моей головы коснулось нечто холодное, и мне пришлось разлепить мутные от застилающего тумана глаза. Передо мной висел призрак, точнее белесый сгусток света, который и заставил меня оторвать тяжелую голову от каменного пола.
— Дитя, — он неожиданно приобрел безумно красивые черты мужского породистого лица, — открой глаза. Посмотри на меня. Ты же такая юная и такая красивая. Зачем ты мочишь пол слезами? Так не стоит поступать красавицам.
— Я не могу без своей хозяйки, — еще раз всхлипнула я, вещая призраку о своем горе.
— Диктория в печали из-за этого, — нежно коснулся он моей щеки. — Не заставляй ее грустить. Она не хочет видеть тебя у своей могилы целыми сутками. Живым нет места в усыпальнице мертвых. Так что смирись, дитя, и восславь наш славный род. Отныне ты та, кому суждено вернуть нам то, что у нас отняли. Не ты, но твой потомок с нашей фамилией отомстит за все, что было совершено против нашего рода. С этой минуты кровь твоя принадлежит лишь нам одним. Отныне ты и все твои потомки будут являться по крови и праву рождения де Шаларгу. Никто в целом мире не сможет оспорить мое решение. Как только ты очнешься, кровь твоя будет рода моего, память моя будет твоей, жизнь рода моего в твои руки вверяю. И пусть ты и твои потомки прославляют его, и достойна ты будешь быть похороненной тут, но встретимся мы, увы, не сразу. Запомни, дитя мое, на долю твою и потомков твоих выпадет страшное испытание, но де Шаларгу воскреснут даже из пепла и пелены забытья, не забывай этого, девочка.