Я не могу ему ответить. Я встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, мои руки обвивают его шею. Это мой единственный ответ. Знакомы ли мы?
Я не знаю, как его зовут. Но я знаю эти губы, это встревоженное дыхание, эти ладони, которые впиваются в мои запястья в попытке снять их со своей шеи.
Я в отчаянии сильнее вцепляюсь в него, льну к нему всем телом. Несколько секунд он в замешательстве медлит, потом сдержанность изменяет ему. Его руки обхватывают меня, приподнимают над землей, он стонет мне в рот… Его поцелуи совсем не джентльменские, горячие, неловкие, хаотичные. Он все крепче стискивает меня в объятиях, так, что мне становится трудно дышать, но я не жалуюсь, я ликую.
Теперь он не отстраняет меня, и я могу больше не цепляться за него. Я высвобождаю руки и нетерпеливо дергаю пуговицы его жилета.
Он снова стонет и, на миг оторвавшись от моего рта, шепчет:
- Не здесь. Не сейчас.
Он не понимает, что у меня есть только здесь и сейчас. Он не понимает, а я не могу ему объяснить.
- Мистер Фицуильям! – звучит вдалеке женский голос со стороны террасы. – Мистер Фицуильям, где вы?
Он отпускает меня, и я понимаю, что это конец. Он делает шаг в сторону и начинает лихорадочно завязывать шейный платок. Он растерян, взволнован, раздосадован. Он то испуганно смотрит в сторону дома, ожидая, что с минуты на минуту здесь покажется кто-то, кто ищет его, то поворачивается ко мне, и его лицо уже не кажется суровым и надменным, каким оно выглядело десять минут назад. Он похож на раненое животное.
- Я должен идти, но… где я могу вас найти? – шепчет он.
Я отрицательно качаю головой и отступаю в тень. Он медлит еще несколько секунд, но потом, слыша приближающиеся шаги, идет навстречу:
- Я здесь. Дышал свежим воздухом, - его голос звучит невозмутимо.
Но по тому, как он оглядывается, я понимаю, что он все еще ищет меня.
Он будет искать меня всю свою жизнь. Но время упущено.