- Ну они же совсем не пахнут!.. Гипс какой-то… и жесткие! Фуууу, забери, не буду.
- Что, правда, не нравятся?.. - теперь он расстроен, забирает яблоки, сам подносит их к носу и сопит, как мальчишка. - Да вроде… нормальные. Я пробовал!
- Пробовал! - ее охватывает какое-то дурацкое, нежное умиление при виде его опрокинутого лица, но она держится, и выговаривает ему с прежней суровостью:
- Петь, ты как маленький… а еще милиционер! Ты что, грузин этих не знаешь, на рынке первый раз? Они тебе дали попробовать одни, а подсунули другие… кислятину, даром, что снаружи красивые. Эх, Драбкин, Драбкин…
Лена откидывается на подушку, заводит руки за голову - так Петьке будет лучше видно грудь - и обреченно соглашается:
- Ладно, раз яблоки несъедобные - чисти мандарин… пока Федоровна не вернулась!
Сердце снова частит, и Лена опять едва дышит, когда Петя, содрав кожуру с самых крупных мандаринов, подсаживается к ней и по одной кладет в рот полупрозрачные дольки, полные золотистого сока. А она каждый раз чуть прихватывает губами его пальцы, и слушает, как сбивается у парня дыхание, и храбро не опускает глаз под его горящим взором.
- Вот в Крыму были яблоки… в Гурзуфе… в саду у тети Софы... помнишь, я тебе рассказывала, куда мы ездим каждое лето?..