Их задачей было, во что бы то ни стало рассчитаться с долгом, чтобы вернуть привычную для них жизнь.
Ради бокала вина вечером в джакузи, ради гаража набитого неподвижным элитным транспортом, ради кубинских сигар, ради особняка недалёко от центра, ради одноразовой брендовой одежды, ради туфель, что съедает мерзкий карликовый пинчер... Черт! ...они продали свою дочь!
К горлу подкатила тошнота. Толи от жалости к себе, толи от нарушенного правила «не перекармливать голодавшего». Мысли о безвыходности моего положения навалились на меня словно груда камней. Кислый привкус во рту напрочь смел удовольствие от еды, оставляя лишь отчаяние...
Пирс вошёл в каюту, и обнаружил свою гостью, сладко спящей в его кровати:
«Завидная беспечность. Видимо Слоун все-таки сказал правду...»
Девушка, свернувшись калачиком, тихо посапывала, прикрывшись уголком покрывала.
— В таком случае, будет не вежливо... не воспользоваться «подарком» - пробормотал он, подкуривая сигарету: — Эй, балерина! - грубо крикнул он, - клиент пришёл, - язык слегка заплетался, - с этими гостями я совсем сопьюсь, - бормотал он невнятно.
Весь день он провёл с навязчивым Слоуном, который повествовал ему короткую историю «чудного подарка», заверяя капитана, что девушка здесь по собственной воле:
— Ее отец задолжал мне кругленькую сумму. Иии, - протянул Слоун, - устроив семейный совет, они решили, что Лизи вполне подходит в качестве уплаты долга, - он сделал большой глоток обжигающей жидкости, - условие ее родителей, чтобы она осталась жива. Поэтому вариант, продать ее на органы отпал сам собой, - он говорил слишком буднично, - Вот я и решил, раз уж мне перепал такой вариант уплаты долга, то лучшим его использованием будет подарок нашему капитану. Да и, честно говоря, мне негде хранить ее. Моя жена сдаст меня властям с потрохами, если узнает о моих... - он немного подумал, - слабостях. У этой женщины невообразимая чуйка на мое местонахождение, кажется, она способна меня из-под земли достать, - он ехидно усмехнулся, - единственное место, на которое не распространяется это чутьё, это твой корабль. Это ещё один важный пункт твоей ценности для меня. Единственное место, где у меня нет ощущения, будто мне сверлят затылок пристальным наблюдением, - он продолжал недовольно бормотать себе под нос, - мое убежище, так сказать...