- Ну, говори, чего молчишь, мать твою!
- Мне нужно твое разрешение на вывоз Максима за границу, - тихо проговорила Лена.
Тимур закрыл глаза, и мысленно досчитав до пяти, ответил:
- Нет.
- Почему?
- Лен, - Егоров пристально посмотрел на бывшую жену, - скажи, ты тупая? Или меня считаешь придурком? Я не дам тебе увезти моего сына за бугор.
- Максим так же и мой сын, а я уезжаю жить в Америку.
- Вот и вали, тебя здесь никто не держит.
- Я хочу забрать ребенка с собой, - упрямо ответила Лена.
- Нет.
- Тимур, я подам в суд и лишу тебя родительских прав, - дрожащим голосом проговорила Лена, ожидая при этом новый взрыв.
Но Егоров только лишь насмешливо вздернул бровь и ледяным голосом ответил:
- Вот как. Мне кажется ты, дорогая, забываешься. Максим до сих пор с тобой, потому что слишком мал и ему нужна мать, но раз уж мы заговорили о лишении родительских прав…
- Ты не посмеешь, - перебила она.
- Посмею, еще как посмею.
- Егоров…
- О, уже на фамилии перешла. Слушай меня, Лена, Макс остается в России, если ты улетаешь, то одна.
- Я найду способ, - сквозь зубы процедила девушка и встала со своего места, направляясь к выходу.
Она совсем не ожидала того, что как только поравняется с бывшим мужем, тот тоже встанет с места, и резко припечатав к стене, обхватит ее шею широкой ладонью.
Тимур смотрел в ее голубые глаза. Там плескался животный страх, впервые он увидел его в ее глазах семь месяцев назад. Именно тогда он поймал собственную жену в постели своего двоюродного брата. Было больно, словно кувалдой по голове огрели. Воздух исчез из легких, он не мог дышать. Тогда он не слышал ничего, просто вмазал брату и с презрением посмотрел на Лену, которая кутаясь в простыню со смесью страха и отчаянья смотрела на то, как он сжимает и разжимает кулаки от злости. В тот раз он ее не тронул, а лучше бы поступил наоборот. Может тогда бы и убавилась обида, и сейчас было бы легче. Но кто он такой, чтобы поднимать руку на женщину, все еще любимую, хоть и предавшую. В конце концов, она мать его ребенка. И тогда он просто развернулся и ушел, от всего, а особенно от бессилия что-либо изменить.
Вопреки всем стереотипам Тим не ушел в «запой», не впал в депрессию и не «душил» себя лишней работой. Просто придя домой собрал все Ленины вещи и выкинул за порог квартиры, словно и не было ее никогда в его жизни. Вот только сын с такими же голубыми глазами, продолжал напоминать о девушке, которую Тим любил всем сердцем. Но потом Лена отняла и это.