Диана нахмурилась: знания, несомненно, бесценные, но как лютепий загнать обратно?
– У-у-у! – прозвучало рядом с ухом, едва не лишив слуха. – У-у-у, – угрожающе повторили, дыхнув гнилостным запахом сразу нескольких листьев прямо в лицо.
Волшебница закашлялась, закрыла глаза и подумала: «Никакой магии, вонючка! Не дождёшься!»
Мыслительный процесс поездом-экспрессом, сшибая на ходу всё ненужное с верхних полок, летел к более глубоким знаниям о растениях. Диана припомнила, что невозможно отстирать пятна от красящих листьев лютепии, и заранее оценила урон, нанесённый любимой футболке и джинсам: «Прощай, любимая мятная! Прощайте модные скинни…»
Ещё «аромат» вонючих растений не смывался никакой водой, даже заколдованной, а вызванная запахом головная боль, держалась до следующего утра. Единственным способом справиться с нею был обряд, изгоняющий любую физическую боль, но проводился он в часы наивысшего пика магии, а именно не позднее семи утра и рядом с каким-нибудь порталом. Диана, едва не взвыв от огорчения, вынуждена была признать: шанс упущен. Даже если Лизка залетала к ней в районе шести, висела волшебница в зелёной «лапе» уже по меньшей мере полчаса, прибавить к этому перемещение к ближайшему порталу на соседней улице, и оставалось только плакать. Конечно, помочь могли родители, но раз они до сих пор не проснулись и не вышли из дома пополнить запасы магии, значит после тяжелой ловли преступника пребывали в Белом Мире – этаком трансе, когда отдыхает и тело, и мысли, а перед глазами лишь белое полотно, на котором сами собой возникают знаки, возвращающие силы.
И, получалось, она осталась один на один с вонючим цветком.
– Выпусти, а? – попросила волшебница.
– У-у-у! – донеслось в ответ.
И тут к Диане пришло озарение.