– Мне некуда бежать и нет у меня никого. Только руки на себя наложить, и то не дает. Стерегут псы его ежечасно. Шагу ступить не могу. Но как только смогу, отправлюсь к отцу своему и к матери. Не держит меня здесь ничего… а если понесу от него, то…то с ума сойду.
Я схватила ее за плечи.
– Туда возвращайся!
– НЕТ! – крикнула яростно, и в глазах слезы заблестели. – Нет мне туда дороги!
– Есть…дорога есть всегда. К тем, кого любим. Только надо уметь на нее ступить и сделать первый шаг. Поверь…я точно знаю.
– Так чего к нему не бежишь?
– Побежала бы…если бы могла, если бы знала, что Маагар искать не пойдет и не уничтожит там всех. Войско у него тысячное, а там…там едва сотня после всего наберется.
– Не наберется и сотни, – обреченно сказала Лори.
Она вдруг разрыдалась и обняла меня своими тонкими дрожащими руками.
– Не примет обратно… после него не примет. На мне следы его пальцев, его семени. Я вся заклеймена им. Куда мне к ней?... Не простит, что сбежала.
– Простит. Любовь умеет прощать, Лори, умеет!
Посмотрела мне в глаза и отрицательно качнула головой.
– Не умеет… ведь я не смогла ее простить.
– Разве не смогла?
Поправила тонкие каштановые волосы, завела назад, открывая тонкое личико такое юное, такое прекрасное и нежное, что внутри все сжалось. Нельзя ей с Маагаром быть. Нельзя. Погубит он ее.
Вернулись портнихи с ярдами белых полотен и кружевами в сундуках, принялись нас обматывать тканью и тыкать иголками.
– Здесь царапина на коже, надо замазать белилами и прикрыть кружевами, – сказала портниха, а я прикрыла глаза и едва заметно улыбнулась. Следы от его когтей, когда передними лапами на плечо мне наступил, укладываясь рядом. И запах волка все еще плескается внутри, все еще чувствуется от собственной кожи.
Вдалеке раздался звук горна, и меня всю передернуло от понимания, что мой жених совсем рядом.
***
– Вчера здесь видели гайлара, мой дас! – начальник армии Маагара поклонился, ожидая ответ своего велиара.
– Осмелился сунуться, значит… манит его сучка, вот и ходит. Оцепите лес. Вооружитесь стрелами с серебряными наконечниками, смоченными в яд. Если сунется снова – мы его встретим. Если горн загудит три раза, пусть возвращаются в лагерь!