— Дай рома! — сразу же пьяно раздалось оттуда.
Послышался скребок деревянного черпака, потом неразборчивый боцманский шёпот приглушенный дощатой перегородкой.
— Да не лопочи ты, сплюнь свой говняный табак да внятно говори! — видимо, тоже мало чего поняв, зычно прорычал Зверь.
— Нашли там... — громче заговорил боцман.
— А... Так ты наконец-то нашёл и привёл мне грудастую шлюху... — бесцеремонно его перебивая, как-то утробно выхрипел из себя Зверь.
— Вы, верно, запамятовали, капитан, мы давно не на Тортуге... К тому же уже с неделю как в плаванье...
— Заглоти меня преисподняя, как когда-то сожрала всех их! — судя по звуку, Зверь высморкался. — А ведь не подвесь я тогда того святошу за ноги, глядишь, и не отпустил бы нам все грешки... — говоривший безумно рассмеялся. — Пожрал бы тогда и нас с тобой ад!
— Зато теперь вы, сэр, не капитан, а простой шкипер торговой шхуны...
— Да тише ты! Тише! — под Зверем заскрипели пружины койки, потом стукнула по столу, очевидно, кособоко поставленная кружка. — Да помню я...
— Я вот чего пришёл сказать... что вперёдсмотрящий... — здесь боцман заметно сбавил тон, и услышать большего мне не удалось.
— Так говоришь, он чего-то там заметил? — громче переспросил его шкипер.
— Лодка там, с португальского галеона... Махают нам с неё чем-то белым... — теперь хоть что-то разобрал я. — Плешивый их из корзины узрел...
— Всегда знал, что он — по-настоящему глазастый сукин сын, — надрывно закашлялся шкипер. — ...И ему плеснёшь с полкружки бренди...
— Так за что, капитан? Луна ведь ярко светит...
— Да Плешивый давно заслужил, ему можно... Туфли мне подай и трость! А старому скажи, пусть уводит шхуну под ветер!
В ответ послышались звякающие шаги удаляющегося боцмана, потом с палубы донеслась команда убирать паруса. Шхуну слегка качнуло. Где-то стукнула не поставленная на стопор дверь.
— Подъём! — дико заорав, Зверь со всей дури пнул нашу общую перегородку. — Давай, штурманец, живо дуй на шканцы!