– О, господин Разумовский! – воскликнула она преувеличенно радостно. – Вы как раз вовремя! Просто поразительная пунктуальность.
Глеб подвергся быстрому, но тщательному осмотру. Бабушка предупреждала, что в черных джинсах и футболке поло он будет выглядеть слишком просто. Но ему было плевать. Может, так его быстрее выставят за дверь. Глеб приехал не любезничать с Соболевыми или заводить деловые знакомства. Есть проблема, которую нужно решить. И для этого костюм не нужен. Если не нравится – могут больше его не приглашать. По крайней мере, он малодушно надеялся на это в глубине души.
Но Ольга Анатолиевна, как ни странно, осталась очень довольна. Вместо того, чтобы поморщить носик, но остаться вежливой и сдержанной, как это делают в сериалах, которым она как библии следует в жизни, хозяйка дома заметно оживилась и радостный блеск в её глазах подсказал Глебу, что что-то тут не чисто. Сейчас его используют для каких-то своих целей, а он даже не понимает в чем дело и чем сыграет кому-то на руку. И ему это не нравилось.
– Добрый вечер, госпожа Соболева, – галантно, но холодно поздоровался Глеб. Меньше всего он хотел, чтобы эта молодящаяся матрона восприняла вежливость как расположение к себе и начала к нему приставать.
Видимо, недостаточно холодно. Стреляя глазками, Ольга Анатолиевна взяла его под руку и неуместно прижимаясь провела в дом, практически воркуя:
– О, зовите меня просто Ольга.
Стараясь не обращать внимания на железную хватку хозяйки и излишне крепкий аромат ее цветочных духов, Глеб позволил провести себя через огромную прихожую, отличавшуюся поистине дворцовой роскошью – выложенный плитами из мрамора пол, мраморные колонны, элегантный изгиб лестницы, дорогая мебель – и вошел, опять-таки под конвоем неугомонной Ольги Анатолиевны, в гостиную, выдержанную в кремовых тонах и, разумеется, столь же просторную и богато обставленную. И подбирала здесь все явно не сама Ольга Анатолиевна, а дизайнер с хорошим вкусом.
Глебу, как ни странно, здесь не понравилось. Он видел десятки таких особняков, видел и побогаче, роскошнее и у всех у них был один недостаток: такие дома больше напоминают музей, а люди, живущие в нем – экспонатов. Вот бы, наверное, поднялся шум, если бы Шарик наследил здесь своими грязными лапами, после прогулки на улице дождливой осенью или ранней весной. И не хватит ли Ольгу Анатолиевну удар, если она увидит, как ребенок вытрет грязные руки об один из этих изысканных диванов или, например, об ту, безумно дорогую на вид штору?