Она предпочитала держаться во френдзоне. Какое–то время всё шло хорошо. Все, казалось, были довольны: родители Дэмиана, мать Александры, его невеста и парни, что делали попытки ухаживать за ней. Но в последнее время Дэмиан перестал соблюдать правила игры. Он явно давал понять, что пиджачок друга ему с годами стал мал.
Казалось бы, ну, что проще – сказать парню: «Давай останемся друзьями»? Но дело в том, что… никто не идеален. И Александра иногда позволяла себе (и ему) поцелуи, сладкие, от которых млело всё тело, и голова кружилась лучше, чем от мартини, только без последствий. Это случалось не часто, и никогда не доходило ни до чего, что можно было бы назвать серьёзным, но каждый раз после таких срывов ей всё сложнее было смотреть в глаза Мионе. И самому Дэмиану.
Отрицать наличие химии между ними было глупо, потому что сексуальное притяжение между ними было. И именно оно заставляло Александру отодвигаться подальше, стоило ему сесть или встать рядом; наблюдать за ним издалека, переживать, как бы он не угодил в какую–нибудь историю, особенно, когда он позволял себе принять лишнего, как сейчас, например.
Нет, Дэмиана не штормило, как других их перебравших сверстников, он не впадал в щенячье состояние, не прыгал козлёночком. В нём проявлялось нечто опасное и тёмное, что в трезвом состоянии он искусно маскировал.
– Как всегда, предпочитаешь наблюдать за чужими слабостями свысока?
Он встал рядом, облокотившись на поручень. В горле запершило от едкого сигаретного дыма, поднимающегося от сигареты, зажатой между длинных пальцев.
Александра поморщилась:
– Косяк с марихуаной?
– Обижаешь. Это гашиш.
– Всё равно – лишнее. Бросил бы ты эту гадость.
Дэмиан повернул голову и демонстративно затянулся сигаретой:
– Да, мамочка, – выдохнул он ей в лицо сизый, сладковато–удушливый дым. – Как скажешь.
Он щелчком отбросил почти докуренную сигарету и наступил на неё носком своих баснословно–дорогих ботинок.
Александра молча смотрела на Дэмиана Майлза. И снова противоречивые чувства бушевали в её сердце. Она и любила его и терпеть не могла – одновременно. Причём любила скорее, как друга, а терпеть не могла вот за это за всё, из–за чего друга в нём могла потерять.
Он скорее всего отрицательный персонаж. Мажор, избалованный, пресыщенный вседозволенностью, холёный красавчик. Правда в том, что и она не ангел. Она знает о его чувствах к ней и ей нравится та власть, которую она над ним имеет. Нравится держать его на коротком поводке, заставлять подчинять себе этот вспыльчивый, плохо управляемый нрав. Он был её самой любимой игрушкой. Игрушкой, которую Александра не хотела терять.