Конец балагану положило негромкое, но внушительное от лорда нашего Черного ужаса:
- Все, усатый, допировался ты.
Застигнутый на горячем Мыхас жалобно пискнул и распластался на полу. При этом он закатил свои бесстыжие гляделки, выставил пузо кверху и то и дело подрыгивал задней лапкой. Лично я подумала, что вот уже и очередной конец его близок – дин Элройен скор на расправу. Пискун, надо полагать, подумал примерно о том же, потому как определившись со стратегией, кинулся в ноги его милости и что-то запричитал на своем пискучем. Какие-то вариации на тему: рогатый попутал, сами мы не местные и не вели казнить – вели слово молвить.
- С тобой отдельный разговор, - отмахнулся от него лорд-некромант и почему-то на меня посмотрел осуждающе.
А я-то при чем? Я за пагубные пристрастия некоторых ответственности не несу. Нечего тут намекать красноречивыми взглядами!
- А ты заканчивай прикидываться и тащи сюда облезлый хвост, - продолжил распоряжаться дин Элройен.
Очередной билет в небытие для Мыхаса пока откладывался, и в устроенное представление никто из обитатели дома не поверил. Лилитана мстительно ткнула крысюка половником, а Геллер, подобрав перчатку, пообещал:
- Ты мне теперь каждую чешуйку доспехов отполируешь до блеска и вернешь туда, где и было.
Мыхас тут же приоткрыл один глаз и возмутился:
- Это произвол! Эксплуатация и наглое угнетение мыши… тьфу, меньшинств!
- Я жду, - припечатал дин Элройен.
И мнящий себя мышью крыс сразу поутих, только зубами щелкнул на камердинера. На что Геллер фон Майертон в свою очередь, было заметно, чихать хотел.
Вот так сумасшедший день перетек в сумасшедший вечер. Но похоже, в Мухомрийске иначе и не бывает.