Ветер с остервенением налетел на флагманский корабль их огромного флота, уже изрядно потрепанного этим затянувшимся путешествием и особенно последними тремя хорами, что они боролись со стихией, пересекая штормовой рубеж. Молнии прорезали серо-черное небо с пугающей частотой. В какой-то момент показалось, что между ними не было и мгновения. Не успевала одна погаснуть, как вторая молния уже разрезала небо. Они все ближе били в море, почти попадая в борта кораблей, оглушающе шипя и наполняя все вокруг таким привычным для грозы запахом свежести. Суда в очередной раз взобрались на невероятную волну, возвышавшуюся над ними свинцово-синей стеной, и с той же головокружительной быстротой, которая как всегда вызвала дружный вздох тысяч эльфов, рухнули вниз, рискуя разбиться.
Они не успели выдохнуть и успокоится, они не успели осознать того, что вот уже все, они спустились на обычную гладь океана, как корабль застонал, начиная новое восхождение. Волны теперь почти не давали передышки. Они хотели разбить каждый корабль, сломать каждого эльфа, уничтожить их и даже саму память о нарушителях, посмевших войти в Штормовой рубеж. Флагман на мгновение замер на вершине волны, когда раздался оглушающий треск – в мачту ударила молния, ослепительно вспыхнув тысячами жалящих искр. Эльфы на борту корабля не успели ничего понять, стихия, бушевавшая вокруг не дала им такой возможности. Судно содрогнулось от носа до кормы и рухнуло вниз.
Часть первая. Первый шаг.
ГЛАВА первая.
Второй месяц весны картар. Пятнадцатый день месяца.
Тридцать пятый год до обретения земель Селеры
Второй принц древнего эльфийского королевства Элин Кириаль Скайтераль замер на террасе прекрасного королевского дворца, глядя на великолепие раскинувшейся внизу столицы. Эрелен сиял в лучах полуденного солнца, словно редкий драгоценный камень солнцевик, который поражал каждого золотисто-синим светом в своих гранях. Душу принца заполняло беспокойство. Он сам не понимал, почему все внутри переворачивается, словно кто-то запустил ему в душу целый рой пчел, и они, озлобленно жужжа. жалили его разум. Кириаля уже не тревожила красота древней столицы Элина. Он ее видел слишком долго и уже не мог не замечать порочность, что поразила город. Его уже не восхищала красота Эрелена, его блеск и какая-то воздушность архитектуры. Он скользил взглядом по золоченым крышам, по мраморным стенам дворцов, по серебристым плитам, которыми были вымощены улицы, и понимал, что в них есть изъяны. Черные пятна непрерывно растущих скверны и порока, что распространялись из-за порочности и жестокости, переполнявших многих жителей Эрелена. Он знал, что эльфийское общество не отличается добротой. Он понимал, что оно погрязло в жестокости и порой ужасном эгоизме. Но столица была самой порочной. И эта скверна оседала на всей красоте, что царила вокруг. Оседала словно потеки вязкой смолы, которую использовали при осадах. Они казались принцу черными червоточинами, которые непрерывно росли, все расширяли свои границы, пытаясь поглотить все. Его черные щупальца ползли за эльфами, что прогуливались вдоль улиц или спешили по своим делам, и проникали им в сердца, делая их черными, словно беззвездная ночь.