– Почему бы вам не пригласить пани Божену?
– Ревнуете? – бровь мужчины взметнулась вверх, а в синих, как море на закате, глазах заплясали искорки. – Я польщен.
– Не дождетесь! – девушка гордо вскинула голову.
– Как я полагаю, ваш ответ нет?
За поворотом показалась пара. Юная девочка и ее кавалер, но заметив, кто стоит у них на пути, повернули назад, будто их не видели.
– Насколько я помню, – в тон ему ответила девушка. – Я уже сказала, что думаю о вашем щедром предложении!
Пшемислав захохотал.
Стефа попятилась.
– Я вам говорил, что гордость – это привилегия богатых и сытых?
– Цитируете классиков?
– Я? Упасите боги! Но теперь столько понаписали: попробуй что-нибудь сказать и обязательно окажется, что где-то это уже было!
– Да идите вы … в огород! –Стефании сейчас очень хотелось забыть, что она воспитанная девушка.
– Огрызаетесь? Люблю строптивых козочек!
Он не прикасался к ней, даже с места не сдвинулся, а ощущение было, будто всю облапали грязными руками. Ядовитая улыбка скользнула по губам мужчины.
Ведь они одни. А девушки… так трогательно беззащитны. И согласие можно получить и так, после, пост фактум, как говориться. Когда выбора у нее уже не останется.
Может, Стефа слишком испорченная, ведь по мнению гувернантки, приставленной к ней дядюшкой, такие мысли в голове юной паненки водиться не должны. Девушка сглотнула вязкую слюну и попыталась сделать еще один шаг назад.
Пан Пшемислав Левандовский в Гдыньске и волости первый после короля, а король далеко. Если кто и появиться, то предпочтет сбежать куда подальше, как та парочка.
Словно в страшном танце Пшемислав двинулся к ней.
За намерения еще никто на плаху не попал. Если это не государственная измена, тут как-то всегда были другие критерии. Но видно жители поднебесных чертогов решили исправиться и на сегодня испытания закончились.
Сбоку что-то затрещало, полетели поломанные ветки и оборванные листья, и между Пшемисловам и его жертвой свалилось тело.
ГЛАВА 3. В которой вечер длится слишком долго.
Тело, распластавшееся морской звездой на садовой дорожке, признаков жизни не подавало. Даже когда Стефа, преодолев страх, потюкала его мыском туфельки, оно лишь соизволило замычать.
– Вот ведь пьянь болотная! – скривился градоправитель, брезгуя даже прикасаться к незнакомцу.