— Нам нужно знать, что будет происходить в ближайшем будущем, — спокойно сказала Саламрад, совершенно не обратив внимания на нашу дружескую перепалку.
Кажется, Эреб презрительно фыркнул. Ну, что… вы б тоже фыркали, если б вам такое говорили.
— Миры?
— Срединные. — Королева прикоснулась к ближайшей нити, и та засияла чистым белым светом, при этом окрасив сиянием кончики её пальцев. — Ближайшие к Центральным.
Она быстро нарисовала в воздухе несколько сверкающих символов, которые тут же вспыхнули цитриново-жёлтым сиянием и превратились в золотистое подобие ртути, медленно плавящееся и растекающееся во тьме пространства.
— Храуст, Земля, Ямге, Сарлурт, Тинта-Ул, Аянхайярайм? — раздался безэмоциональный голос Эреба, прекратившего паясничать и перешедшего к делу.
— Да, — кивнула в пустоту Саламрад.
Золотистая ртуть тут же потеряла свой насыщенный тон, окутывая собой, словно мягким покрывалом, внутреннюю поверхность сферы и одновременно показывая все перечисленные миры. Я невольно вспомнил тагелланский телевизор, в котором включались сразу все из возможных каналов. Из шести изображений два были подёрнуты неприятной рябью. Адский мир Аянхайярайм — красной, как кровь, Земля — мертвенно-белой. Обычно подобные «спецэффекты» появлялись тогда, когда должна была случиться большая неприятность.
— Почему два мира? — спросил я, посмотрев на Саламрад.
Она резко приблизила к себе изображение Земли, внимательно просматривая его.
— Здесь что-то не так, — пробормотала она.
— Заметно, — согласился я.
Рябь утратила свой жуткий белесый оттенок и тут же стала кроваво-красного тона, в то время как весь Аянхайярайм вмиг словно выцвел.
— Что-то курсирует туда-сюда, — сообщил Эреб, — и в процессе не забывает делать большие гадости.
— А может, меняется местами? — предположил я, видя, как Саламрад рассматривает в этом рубиновом мерцании высокого плечистого парня с длинными пламенно-рыжими волосами, сжимающего в руках смотанную цепь.
При этом было какое-то странное ощущение, хотя, скорее, убежденность, что эта цепь каким-то образом является частью самого человека. Бред, конечно, но в моём возрасте лучше уж довериться интуиции, чем сделать вид, что у меня её нет вообще.
На этот раз моя старушка, то есть интуиция, не подвела. Потому что плоскость, отображающая Аянхайярайм, тут же показала того же самого человека, но при этом он был обнажён и прикован к стене, а шею сдавливал металлический широкий ошейник, впивавшийся шипами в кожу.