Она тут же натянула пониже песочно-жёлтый капюшон, расшитый кхаарскими символами-оберегами, старательно пряча скрытую золотистой полосой часть лица.
Хм, прячет какой-то изъян? Ну-ну. Я все равно успел разглядеть и симпатичное личико, и пухлые губы, и изящный носик. Если судить по увиденному, то лицо у девушки очень даже ничего.
— Вы Шагадар? — тихо уточнила Алиайта, чуть опустив голову, словно не решаясь смотреть на меня.
«Мы — Шагадар», — чуть не брякнул я. Знаете, это ужасно, но даже в свою добрую тысячу лет я никак не могу привыкнуть, что ко мне могут обращаться слишком официально. Ну не люблю я этого! Не люблю совершенно. Странный я тип, да?
— Он самый, — кивнул я, подъезжая на своём кратале, который тут же презрительно зафыркал при виде огромного, похожего на ленивую кошку миора. — Ну, тише-тише.
Алиайта негромко засмеялась:
— Они не очень жалуют друг друга.
— Знаешь, моя домработница тоже не очень жалует меня, — поделился я информацией, — но это не мешает нам достаточно продуктивно сосуществовать.
— А почему? — удивлённо посмотрела на меня Алиайта, что-то шикнув своему миору, который гортанно заурчал в ответ.
— Потому что она считает, что я стар, ленив, оскорбительно самовлюблён, божественно прекрасен и вообще извращенец, — сообщил я с каменным выражением лица.
Алиайта сначала изумленно посмотрела на меня, а потом тихо рассмеялась. Правда, тут же словно опомнилась и виновато посмотрела, будто извиняясь.
А мне-то что? Я юмор никогда не отвергал. Уж лучше пусть смеётся, чем склоняет голову, отводит взгляд и всё такое прочее. Да и про домработницу я сказал чистую правду. То-то она порадуется, когда из очередного путешествия я привезу с собой полуликую красотку. Ну… я надеюсь, что красотку.
— Мы сразу отправимся в путь? — спросила Алиайта, внимательно глядя на меня, словно пытаясь запомнить каждую черточку лица.
— Это будет не слишком правильно, — отметил я. — К тому же ты меня как можно быстрее отведешь прямо к вождю кхааров.
— Ну…— Алиайта смутилась. — Я, конечно, хотела попрощаться с ним, сказать спасибо. — И вдруг быстро спросила: — Ты устал?
Я невольно залюбовался румянцем, вспыхнувшим на её скулах. Сейчас она показалась совсем юной и, если б не повязка и одежда кочевников, выглядела — вылитая Кассия — одна из моих учениц на Тагеллане.