— Давно не видел достойных. Иди к нилэсу. Скажи, что Волк выбрал невесту, — властно велел мужчина, бросая полные нежности взгляды на луну. — Будет вашим землям мир.
— Но я не хочу! — попыталась возмутиться Илли.
— Я нашёл тебя под луной. В Волчью ночь… не хотела бы, сидела бы в четырёх стенах. А раз вышла, то не гневи Волка. Я не всегда так добр...
Иллирин смотрела на него и не верила во всё происходящее. И только боль в предплечье, в которое впились колючие пальцы, отрезвляла, говорила о том, что всё происходящее реальность.
— Не бойся. Я не обижу. Открой душу, очисти от ереси, и тогда ты сможешь понять, — бубнил под нос он странный бред. — И да, ты, кажется, это искала.
Он завёл руку за спину и протянул голубой кокошник, расшитый речным жемчугом. Смущённо отряхнул его от налипшего мусора и протянул.
— Иди домой. Отдай сестре. И расскажи всем о том, что ты невеста Волка. Пусть готовятся к свадьбе.
Вложив кокошник в руки Иллирин, он отступил на шаг, на ходу обрастая шерстью и превращаясь в волка. Посмотрев на луну, он завыл. Но не тоскливо, а радостно. Иллирин была уверена в том, что тоска ушла. Хотела что-то спросить, но волк уже сорвался на бег и скрылся среди деревьев.
Илли вздохнула, выждала пару минут, напряжённо вслушиваясь в ночную тишину, и лишь потом двинулась к пруду. Кокошник, конечно, хорошо. Но уговор был добраться до пруда. Да и омыться было бы неплохо.
Вскоре показался пруд с укреплёнными бревнами берегами. Луна отражалась в водной глади, маленькими серпиками качаясь на волнах. Иллирин дошла до небольшого помоста, с которого они обычно ныряли в тёплую воду, положила ладони на перила и втянула носом воздух.
Сердце перестало нестись в бешеном ритме хоровода, дыхание выровнялось, и лишь кокошник, который она сжимала в руках, был доказательством того, что ей не привиделось. А ещё губы горели огнём. И мерещился тягучий лесной запах. Запах силы, власти…
Иллирин трясло. Она не хотела верить в то, что стала невестой Волка… Ведь это конец. Конец всего…
[Хвост первый. Волчий поцелуй]
ГЛАВА 2
Скинув рубаху и сапожки, уложив на них сверху кокошник, Иллирин проверила, крепко ли держат ленты косы, и нырнула в воду. Вынырнула, отфыркиваясь, легла на спину, подставив луне нежную загоревшую кожу, прикрыла глаза, размышляя.
Волны покачивали её, пытаясь убаюкать, но нилья чувствовала слишком большую ответственность за поселение, чтобы позволить себе выбраться на берег и подремать.