Наш мир напоминает цветок с пятью лепестками. Есть Сердцевина — это один огромный город, в котором разные расы прихотливо смешаны и живут достаточно мирно. Этому способствует и постоянное присутствие там Творца, который хоть и редко вмешивается в дела своих детей, но не может на них не влиять, находясь рядом.
Три лепестка — это миры стихийных рас. Водные амфиры живут в Чёрном, воздушные венги в Синем, а огненные деморы — в Красном. Я видела стихийных только мельком, в столице, они очень редко до нас добираются.
Эти лепестки далеко, сообщаются с нами только через Сердцевину и долгое время их жители считались сказками. Крылатых венгов называли ангелами, вестниками Творца, рогатых деморов — демонами, его злейшими врагами.
Никто, конечно, не ответит, откуда взялись эти мифы, но считается, что прежде мир имел другую форму — был почти круглым бутоном, и все расы могли общаться свободно. А потом расцвёл, и для обитателей это обернулось множеством потрясений, заставивших забыть прежнюю жизнь и оставили на память только сказки, причудливо искажённые временем.
Мы живём в Белом лепестке, воплощении Духа. Или, как иногда говорят, Смерти. Менталисты, некроманты и нейтралы, устойчивые ко многим видам магии, — это таланты нашей расы. И долгое время из всех соседей мы общались только с жителями Зелёного, перевёртышами: два близких лепестка соприкасаются.
Увы, общение это очень редко было мирным, добрососедства не получалось. Нескончаемые войны, одна за одной, пока в последнюю из них не случилось страшное. Очевидцев не осталось, поэтому никто не может сказать, что именно тогда произошло, но это точно не было вмешательством Творца. Вдоль почти всей линии соприкосновения лепестков пролёг Разлом. Чёрная бездна, постоянно исторгающая из себя хищных нематериальных тварей, выпивающих из людей чувства, разум и душу.
Я никогда не видела Разлома. Рядом с ним способны выживать только обученные некроманты, они как-то умеют противостоять его разрушительной воле, а все прочие… Чаще всего нейтралы вроде меня заканчивают в тех местах прыжком в ничто, а менталисты очень быстро выгорают.
Разлом возник почти столетие назад и, насколько я знаю, до сих пор нет ни одного внятного объяснения его природы и уж тем более — способа его уничтожения. Перевёртыши, которым тоже с их стороны достаётся, винят в его появлении нашу сторону, мы — их, но обоим соседям ничего не остаётся, кроме как бороться с угрозой. Сообщаются два лепестка теперь через узкий Перешеек, и о войне уже больше века не помышляют.