– Сколько тебе лет? – спросил я и перерезал верёвку, что стягивала её запястья.
– Двадцать... – ответила Маргарет, облизнув пересохшие пухлые губы. – Томас... Тебя ведь так зовут? Что ты собираешься делать?
Она посмотрела сквозь меня. Я знаю, куда был устремлён её взгляд – на маленькое окошко, выходившее на стоянку.
Я снова усмехнулся, дивясь её наивности. Вместо ответа я взял со стола бутылку со спиртным и задрал юбку. Она сжала бёдра, а мне снова стало смешно. Я залил бурбоном её ссадины. Она еле слышно простонала, наверное, раны зажгло.
– Спасибо, – пробормотала она.
Я опять промолчал и обхватил её лицо руками. Губа разбита, всё остальное в норме. Я не выдержал и опустил глаза ниже. К нежной шее, потом к упругой груди. Маргарет глубоко дышала и её грудь плавно опускалась и поднималась, гипнотизируя меня. Заметив искры желания в моих глазах, она спешно запахнула блузку.
– А теперь мне нужно, чтобы ты посидела здесь, пока я не вернусь, поняла?
Она кивнула. А потом тут же добавила:
– Но ты должен позволить мне сбежать.
– Подставляться из-за внучки Ди Брауна? – я выгнул брови. Ну и чушь же она ляпнула. – Миллениум ничуть не лучше этих болванов внизу. Только масштаб побольше. Я бы мог сказать, что мне жаль тебя. Но это не так.
Она сжала скулы. В янтарных глазах заиграла злость. Могу представить, что за характер у этой дамочки.
– Ты просто оставишь меня им на растерзание?
– А я тебе чем-то обязан? – поразился я такой дерзости.
Она запустила пальцы в волосы, а затем смахнула накатившиеся слёзы.
– Тогда убей меня. Я не переживу того, что ждёт меня внизу.
Тут меня словно током дёрнуло.
Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Не нужно было даже заговаривать с ней, теперь как мне со спокойной совестью бросить её?
Я выругался вслух. Маргарет поджала колени и обхватила себя руками. Ей было страшно. И мне было страшно. Но не за себя и уж точно не за неё. Есть люди, ради которых я должен оставаться живым. Они рассчитывают на меня. А связаться с Маргарет означало подписать себе смертный приговор.
Правильно Элен говорит, что я свой худший враг. Сам себе палач.
Я посмотрел на Маргарет. Я уже ненавидел её. И знал, что не брошу её одну.