— Амиран. Озеро носит название Амиран, — отвечаю я, резко отворачиваясь и хмуро уставившись на темные воды.
— Красиво, — вздыхает Алисия и повторяет шепотом, ножом царапая мое сердце: — Амиран…
В течение следующих тридцати минут мы занимаемся обустройством площадки для нашего праздничного пикника. Я расставляю ночные светильники, собираю палатку, разжигаю костер, Ли расстилает покрывала и выкладывает из моего необъятного походного рюкзака сыр и фрукты.
— Это, что такое, Хамдан Натаниэль Каттан, — строго спрашивает Алисия, когда очередь доходит до бутылки.
— Вино, — посмеиваясь, невозмутимо пожимаю плечами.
— Разве твоя религия позволяет тебе употреблять алкоголь?
— Это и твоя религия, Ли, — сухо напоминаю я, честно стараясь не пялиться на ее обтянутые короткими шортами задницу, бесконечные ноги, изящные руки и высокую грудь под простой белой футболкой. Одеты мы, кстати, почти одинаково. Только у меня не шорты, а полноценные джинсы, а футболка тоже белая и того же лейбла.
— Навязанная насильно. Когда мы жили в Америке, отец обещал, что мы с сестрами сможем выбирать… — она не договаривает, добравшись до еще одной бутылки. На этот раз пустой, за исключением свернутых внутри записок, и памятной для нас обоих. — Это же… — мы встречаемся взглядами, снова понимая друг друга без слов. — Откуда?
— Я откопал ее в нашем месте, когда мы были на Бали этой зимой. Перечитывал наши детские послания в одиночестве, пока не выучил наизусть, — смущенно улыбаюсь я.
— Еще один сюрприз, Нейт? — игриво ухмыляется Алисия. — Ты меня завалил подарками. Сначала устроил побег, потом поделился опытом, теперь вот показал уникальное озеро, собираешься напоить вином, развлекая чтением наших глупых каракулей. Признаюсь, не ожидала, что ты такой романтик. А мой портрет сохранился?
— Конечно, — киваю с шутливым возмущением, ловко откупоривая полную бутылку и разливая содержимое в одноразовые кружки.
— И ракушки?
— Можешь сама проверить.
Сверкнув белоснежными улыбками, Алисия с нетерпением вытаскивает трухлявую пробку из полежавшей десятилетие в песках Бали детской сокровищницы.
— О господи, какая я была смешная, — разворачивая один из листков, она прижимает пальцы к губам. Голубые глаза искристо сверкают.
— Красивая, — возражаю я, протягивая ей кружку с вином. — Ты всегда была очень красивая.