— Ты понял, что должен сделать? — раздался голос Эльвинеля, и сам вождь рассветных эльфов вздрогнул, не понимая, как это возможно.
— Но Эльвинель! — весь вид Золотого Лука выдавал его изумление, даже ужас. — Как же можно?! Это же Старейший!
— Он тормозит нас и заставляет цепляться за отжившие догмы, — насмешливо бросил молодой вождь. — Он не желает уйти с дороги нового. А новое — это мы! Ты давал клятву исполнить любой мой приказ.
— Да, давал... — уныло согласился Гарваль. — Но это же подлость! Это же убийство!
— Цель оправдывает средства. А цель у нас благая. Эльфы станут единственным народом этого мира, нам не нужны здесь ни орки, ни люди, они нам мешают. Из-за них мы стоим на месте, и ты это знаешь! А Ренарель готов все им отдать, готов за шкирку к небу тащить, не понимая, что с каждым поколением нас становится все меньше и меньше, а врагов все больше и больше. Мы вымираем, и кто-то должен это остановить. Почему не мы?
— Я все знаю! — схватился за голову Золотой Лук. — Но неужели нельзя сослать Старейшего? Или просто отстранить от власти? Зачем нужно это подлое убийство?!
— У него абсолютное большинство в Совете Старейшин, попробуй его отстранить, — презрительно скривился Эльвинель. — Пока он жив, мы ничего не сможем добиться. А вот если его не станет...
— То что?
— А то, что старейшины сразу передерутся. Большинство конфликтов сглаживает Ренарель своим авторитетом. После него Старейшим станет Феролан, а этот слабак давно у нас на коротком поводке. И мы получим возможность вводить наших друзей в Совет. Понял, наконец?
— Но может, подождать? — невнятно спросил Гарваль, кусая губы. — Ведь Ренарель уже очень стар...
— Он проживет еще не меньше трехсот, а то и четырехсот лет, — брезгливо поджал губы Эльвинель. — У нас нет времени ждать.
— Что я должен делать? — почти неслышно спросил побледневший Золотой Лук.
— Пару капель из этого флакона в его бокал. Перед любым сборищем старейшин именно ты выставляешь охрану вокруг Зала Размышлений и сможешь проделать все незаметно. И не бойся, никто тебя не обвинит. Это средство не оставляет следов, сердечный приступ — и все. Каждый знает, что у Старейшего пошаливает сердце.
Гарваль взял из рук Эльвинеля небольшой зеленый флакон и спрятал в складках плаща. Потом сгорбился и, пошатываясь, побрел к выходу из зала. Изображение на небе медленно погасло.