– Если не можешь, не смотри, – прошептал он над её ухом.
И Милисса распахнула глаза. Ей показалось, что она увидела все и сразу. Меч, ушедший глубоко в сердце дракона, сильную руку, до сих пор сжимающую рукоять клинка и знакомую печатку на указательном пальце. А потом в груди разлилась тягучая боль и стало нечем дышать.
Лестар, невнятно шипя что-то грязно-ругательное, подхватил сипящую девушку на руки и почти бегом рванулся обратно, в узкий коридор, который она только что покинула. Лисса задыхалась, чувствуя, как осторожно мужчина опускает её на сброшенные у стены одеяла, как прижимает к себе и шепчет что-то ласковое, осторожно разминая сведенные судорогой мышцы. Приступ медленно отступал, позволяя сделать вдох, вот только вместе с воздухом в легкие проник и вездесущий запах тления и девушка, отчаянно оттолкнув спутника, наклонилась в сторону, чувствуя, как подступает к горлу тошнота.
Рвало её долго и мучительно, желчью, потому что последние остатки пищи они разделили между собой ещё вчера. По щекам текли горячие слезы и Лиссе казалось, что еще чуть-чуть, и она упадет прямо здесь и больше уже никогда не поднимется. Но все закончилось и Милисса, отчаянно всхлипывая, привалилась к стене, чувствуя, как дрожат руки и не имея сил даже подняться. Рядом опустился Лестар, помог умыться и унес её дальше по коридору туда, где не так сильно чувствовался тошнотворный запах. Постелил одеяло, сел, притянул девушку на колени и прижал к себе, позволяя спрятать лицо на своей груди и судорожно разрыдаться.
Лисса без сил лежала в надежных объятиях сидящего рядом мужчины. Она поняла, что увидит сразу, как только на глаза попался почти расплавленный клинок в богатых ножнах. Бронзовый клинок, носить который мог только победитель Великого Отбора, шагающий в портал отдать долг чести императору на месте гибели последнего дракона. Вот только, как выяснилось, дракон был жив, как минимум до того момента, когда проведение забросило сюда Ингвара де Лассета, лучшего выпускника боевого факультета академии, обожавшего холодное оружие. И самовольно заменившего традиционную мягкую бронзу булатной сталью! Перед глазами снова встала рука Ингва, сжимающая пронзивший сердце чудовища меч, и Милисса, не зная как избавится от душившего её горя, повернулась на бок, обнимая колени руками, и тихонько завыла, чувствуя, как расползается в душе мучительный ужас осознания. Всё! Всё, во что она верила, было ложью!