– Нет, – бросив быстрый взгляд на балконную дверь, я покачала головой. – Оливковую накидку и шальвары в тон.
Со мной матери тоже никогда ничего не удавалось.
Если Арра и одобрила мое неповиновение, она никак этого не показала. Смуглое лицо служанки осталось бесстрастным, лишь черные глаза сверкнули из-под пушистых ресниц.
– Миледи Алессия велела подавать вам только ромилийскую одежду, – уведомила она, не порываясь, впрочем, исполнять приказание старшей леди Льед.
Я фыркнула, красноречиво посмотрев на ее собственную широкую накидку, из-под которой через широкие разрезы виднелись темные свободные штанины, собранные на щиколотках, но служанка и бровью не повела.
– Я плохо спала, Арра, – вырвалось невольное признание. – Если на мне сейчас еще и корсет затянуть, я точно задохнусь. Нет, неси штаны и накидку, а с матерью я разберусь сама.
С круглого личика служанки слетело напускное безразличие. Она взглянула на меня участливо и сочувственно.
– Может, принести вам успокоительных капель, миледи? Я могу сама приготовить – даже в аптеку не придется посылать.
– Не нужно, – я покачала головой. – Чашечка кофе по-ниареттски – вот мое лучшее лекарство. Оливковая накидка, Арра. Я жду.
– Конечно, миледи.
Короткий поклон – и Арра унеслась вниз, где сушились вещи, выстиранные после вчерашней неудачной прогулки к заброшенному саду на холме, которая закончилась внезапным проливным дождем.
Подойдя к туалетному столику, я достала из шкатулки тщательно подогнанные по руке браслеты-перчатки – обязательный атрибут ниареттского артефактора, внушавший северянам ужас и трепет. Начинаясь от колец на пальцах, сложная конструкция из пружинок, сцеплений и перевитых золотых нитей обхватывала кисть, запястье и половину предплечья. Браслеты были предназначены для стабилизации, концентрации и фокусирования потока сырой магической энергии. Первый браслет юные ниареттские лорды и леди получали в самом раннем возрасте, а после артефакт рос и изменялся вместе с использующим его магом. Я бережно хранила браслет, сделанный для меня отцом, как еще одну тонкую нить, связывающую меня с родиной.
В ожидании возвращения служанки я открыла тяжелые шторы, впуская в комнату тусклый утренний свет, и шагнула на узкий балкон. Погода оказалась немногим лучше вчерашней – хмурое небо было затянуто тучами с редкими просветами синевы. Однако мать предпочла, чтобы завтрак накрыли на свежем воздухе.