Сколько продолжалось это, я не знаю, но постепенно ощущения стали сходить на нет, а мой обиженный взгляд начал пробирать совесть моих мучителей. Когда флакон опустел, меня наконец-то выпустили из захвата и позволили осмотреть растерзанную конечность. На моем предплечье теперь была крупная звезда, немного бледнее, чем моя загоревшая в солярии и последнем отпуске кожа. Ну ничего, будет им сюрприз, когда я через две недели побледнею и стану своего привычного и родного светлого цвета.
— Все готово, — пробормотал старик, — теперь ее отметина будет считываться, как настоящая, ни одна поверка не выявит обмана.
— Замечательно, — потер ладони герцог.
— А теперь пора в дорогу, — захлопала в ладошки девица, — скоро принц будет моим.
Лучше бы меня сразу пристрелили, потому что дорогу мне предстояло преодолеть в карете!