Высокая и статная.
Виктор присел в поклоне — и улыбнулся. Выпрямившись он продолжал улыбаться пока у него не свело челюсть.
{Что-то она слишком пытливо смотрит на него! — подумал он, пряча глаза.}
Отец ушёл. И он остался наедине с огромной опасностью!
С опасностью, которую таили в себе добрая София и любимая мама.
***
Мама расспрашивала его о планах на взрослую жизнь, и он беспечно, со смехом, отвечал ей, кипя при этом яростью.
— Я ничего не понимаю… — всхлипнул он. — Ничего!
— Подойди – ка ко мне, всё также дружелюбно попросила Ульяна сына. Но при этом в её зелёных глазах сверкала решимость.
Виктор не хотя сел рядом с матерью.
— Ты должен понять, Виктор. — сказала она мягко, приобняв сына за плечи. — София считает, что ты подчиняешься чужой воле. И она прекрасно знает чьей.
Виктор в отчаянии отстранился от матери. Нервно пробежав взглядом с одной на другую.
— Но… но я не понимаю, о чем вы говорите!
— Хочешь, чтобы мы рассказали тебе, кто стоит за твоим странным поведением? — всё так же мягко спросила сына Ульяна.
— Нет! — вскрикнул Виктор, — не дав ей договорить. — И я считаю, что веду себя не странно, а совершенно нормально! — выпалил он в ответ зло сверкнув оранжевым взглядом.
— Вопрос в том, как ты попал под её влияние. Что же произошло ночью? — подключилась к разговору София и посмотрев пристально на правнука, спросила: — Или утром?
От этих слов он опустил глаза.
Ни один мастер из их древнего рода не мог скрыть своего уважения по отношению к коронованной ведьме. Коей была его прабабка София. Для них это был символ власти, к которой они испокон веков стремились.
Он только чувствовал, что его разрывают на две части. Одна из которых была его родовая сила, а вот вторая не известно чья, но они были мощными. И никак не хотели уступать друг другу.
В нём схлестнулись две магии Белая и Чёрная.
А Виктор стал лишь марионеткой, разрываемый на части чужой волей. Его разум всё понимал, но сил сопротивляться совсем не было. От бессилия он стал зло шипеть.
Как только он стал издавать звуки так вся комната содрогнулась.
Перекрикивая вопли сына, Уля стала читать молитву. Её бормотание становилось всё громче, а потусторонние звуки постепенно затихали.
Внезапно в комнате потемнело. Как будто наступила ночь в середине дня. Стены комнаты начали содрогаться, издавая треск, посуда стала падать с полок, предметы стали двигаться по комнате сами по себе.